Рот Рэйчел открылся от изумления, биение крови в ушах заглушило все прочие звуки. После долгой паузы она сумела выдавить:
– Вы знаете мою мать?
Джонас Уилкс хмыкнул, но в его ответе прозвучала презрительная нотка:
– Мы партнеры, Бекки и я. Возможно, точнее будет сказать, мы были партнерами; за последние годы у нас произошло несколько серьезных разногласий.
Рэйчел забыла, что ее юбка облепила бедра и лодыжки. Она забыла, что в ее ботинках полно воды и они наверняка испорчены. Она даже забыла, что сидит в экипаже с человеком, которого едва знает.
– Моя мать живет здесь – в палаточном городке? Снисходительная улыбка тронула его ангельски прекрасные губы:
– Ежик, Ребекка Маккиннон никогда бы не опустилась до того, чтобы жить в таком месте. Она содержит некое крайне... э-э... респектабельное заведение на окраине Провиденса.
Сердце неистово билось в груди Рэйчел, во рту пересохло.
– Пожалуйста, отвезите меня туда!
Джонас Уилкс спокойно покачал головой и язвительно оглядел мокрые волосы и грязное платье Рэйчел.
– Неужели ты хочешь воссоединиться со своей матерью в таком виде, ежик?
– Нет,– ответила Рэйчел в полном отчаянии.
– Вы увидитесь скоро, – заметил мистер Уилкс, обращаясь наполовину к самому себе, наполовину к Рэйчел. – Очень скоро.
Экипаж с шумом и плеском катил сквозь дождь и грязь. Вопросы переполняли Рэйчел, но в этот момент она не могла ничего выговорить. Девушка испытала благодарность, когда мистер Уилкс снял пиджак и накинул ей на плечи, и она сжалась в комочек под его мягкими влажными складками. Ткань приятно пахла трубочным табаком и дождем и тем терпким одеколоном, который она почуяла еще во время стычки в столовой.
– Это, – сказал он, жестом указывая на левое открытое окно экипажа,– главная улица Провиденса.
Рэйчел выглянула, и хотя ее ум и сердце были полны мыслями о матери, находившейся где-то близко, девушка обратила внимание на аккуратные, покрытые краской дома, выходящие окнами на бурные зеленоватые воды залива.
Перед каждым домом была лужайка и ограда, в окнах горел свет, и по какой-то непонятной причине их вид усилил в девушке чувство ужасного одиночества. Она остановила взгляд на густой листве высоких деревьев, растущих на другой стороне бухты.
– Моя мать живет в одном из этих домов? – спросила она.
Экипаж катил дальше, а Джонас Уилкс даже не взглянул на очаровательные маленькие домики. Он вытащил из кармана рубашки сигару и, чиркнув спичкой, закурил.
– Нет,– сказал он после встревожившего Рэйчел молчания.– Нет, ежик, твоя мать живет с большим размахом, чем эта степенная, добропорядочная публика с Мэйн-стрит. Надеюсь, ты не возражаешь, что я курю?
Онемевшая Рэйчел покачала головой. Она не могла представить кого-то, живущего лучше, чем эти люди. Ведь у них была настоящая крыша над головой и настоящий пол под ногами. В их садах скоро зацветут розы, а вдоль улицы проложен деревянный тротуар. У многих были маленькие огородики, где из земли уже пробивались нежные ростки.
Девушка проглотила комок в горле:
– Что за женщина моя мать?
Мистер Уилкс вздохнул и задумчиво затянулся сигарой. Дым кольцами плыл в холодном туманном воздухе внутри экипажа.
– Ребекка – деловая женщина, – наконец проговорил он.
Рэйчел откинулась на сиденье, смущенная и немало пораженная тем, что ее мать процветала – даже «жила с размахом»,– все то время, пока она и отец боролись, порой отчаянно, только за то, чтобы выжить.
– Вы хотите сказать, мистер Уилкс, что моя мать богата? – решилась спросить она.
Он улыбнулся:
– Не богата. Ребекка всего лишь состоятельна.
Всего лишь состоятельна. Рэйчел опустила взгляд на острые, тесные носки своих стоптанных ботинок. Она носила их уже два года, они ей жали и, прежде всего, не были новыми уже тогда, когда она купила их у уличного торговца. Девушка силилась что-то сказать, но не могла.
Неожиданно мистер Уилкс наклонился и накрыл ладонью обе ее руки.
– Насколько я понимаю, вы с отцом не столь преуспели в жизни,– мягко сказал он.
Когда Рэйчел взглянула на него, в ее глазах дрожали слезы.
– Нет,– сокрушенно произнесла она.– Нет. Он выкинул сигару в открытое окно.
– Твоя судьба скоро изменится, ежик, поверь мне. Рэйчел смотрела на него, слишком хорошо понимая безнадежность своей жизненной ситуации.
– Вряд ли, мистер Уилкс,– отозвалась она.– Мой отец лесоруб, и моим мужем, когда я выйду замуж,
