раздвигаю ноги и ввинчиваю. Идет туго, хотя вроде бы и отсосала, но, к счастью, смазки хватает, так что мы продвигаемся. Засаживаю в полный рост… Снагглс верещит, потом стонет… следующий удар придется уже в матку… Вынимаю…
Все, теперь без шансов. Обхватываю одной рукой за талию, другой загоняю приятеля в задницу. Вошел. Снагглс прыгает, как кролик, но поделать ничего не может. Господи, и как только у них ничего не рвется… послушать этот вой, так там уже живого места не осталось.
Нет, визжит Снагглс, она никогда больше не будет трахаться с папочкой… никогда не будет делать ничего такого, чего я не хочу… если только я остановлюсь. Обещает быть хорошей девочкой. Обещает все на свете…
Мне давно наплевать, даст она Сэму или нет. Если так хочется — пусть навалит кучу ему в суп. Я намерен затрахать ее до потери рассудка, но в результате получаю всего лишь гребаную реку свежего сока.
— Поиграй лучше с моей пиздой! — выдыхает Снагглс. — Я больше так не могу.
Говорю, чтобы поиграла с ней сама, и что вы думаете — играет, сучка! Лезет вдырку пальцами… ковыряется… В конце концов добавляю к ее пальчикам пару своих, попроворней, а потом выдаю фонтан в задницу, и она кончает, да так бурно, что чуть не до потолка подпрыгивает.
К Энн лучше не подходить, у Сэма ни к черту нервы.
Вообще-то винить их трудно. И если Энн сама навлекла на себя неприятности, то бедняга Сэм…
Эрнест принес Энн фотографии. Прекрасные снимки, если учесть, в каком состоянии мы все тогда находились. Но Энн просто не способна их оценить. Особенно на нее подействовали те, на которых ее окружают с полдюжины совершенно незнакомых типов. Сначала она обвинила Эрнеста в жульничестве — мол, они все поддельные. Затем, поняв, что все эти парни действительно трахали ее и что теперь по Парижу разгуливает столько народу, имеющего самое близкое знакомство с ее анатомией, закатила истерику. По крайней мере так говорит Эрнест, сам-то я с ней еще не встречался — возможно, и к лучшему. И еще он боится, как бы она не узнала, что мы еще и получили кое-что за привилегию трахнуть пьяную американку.
Так или иначе, фотоаппарат Энн у него выкупила, и, зная Эрнеста, логично предположить, что и за негативы ей тоже пришлось раскошелиться. И, опять-таки зная Эрнеста, нетрудно догадаться, что негативы он продал только после того, как отпечатал с них тысчонку-другую фотографий. Эрнест говорит, что Энн прямо позеленела, когда увидела первую — она с хуем во рту, еще один у нее в пизде, а на заднем фоне трое нетерпеливых парней дожидаются своей очереди. Больше всего его оскорбило то, что она даже не подумала, каких трудов стоило заставить ее сосать эти самые члены и притом даже не разбудить.
Что касается маленькой проблемы Сэма, то она, разумеется, называется коротко и ясно — Снагглс. Пару дней назад он прикорнул в спальне после плотного ленча, а проснувшись, обнаружил, что она уже присосалась к его члену. С тех пор бедолага беспрестанно пьет. Немного протрезвев, решает, что нужно покаяться, облегчить душу перед Энн, и тогда мне приходится снова браться за бутылку. Все это начинает действовать ему на нервы… да и мне, признаться, тоже. Вечно так продолжаться не может. Сэм либо превратится в хронического алкоголика, либо найдет некий другой выход. Об этом он постоянно мне твердит.
— Я еще и не проснулся как следует, Альф, — говорит он, и мы выпиваем, — а уже почувствовал, как она что-то с ним делает. Господи, сначала я подумал, что мне это снится… решил, что это Энн… в общем, не важно, что я подумал. Но даже не пошевелился. Мол, ладно, пусть продолжает. Просто закрыл на несколько минут глаза. Она делала все так, как и любая опытная женщина, даже яйца мне терла… ну, ты сам знаешь… И кто?! Моя собственная дочь! Милое, чистое дитя!.. Клянусь Богом, я знаю, кто за этим стоит… та дрянь, Таня! Она ее так настроила, не иначе. Черт! Лучше бы я никогда ее не трахал! Почему ты не предупредил меня? Почему не сказал, чтобы я не позволял им знакомиться… чтобы не подпускал дочь к этой мерзкой грязной извращен-ке? Почему мне самому не хватило ума понять, что добром дело не кончится? Почему я не удержал Снагглс?
Несколько минут мы оба, я и Сэм, раздумываем над тем, что он сказал. Вопросов много, а удовлетворительного ответа нет ни на один, так что мы пропускаем еще по стаканчику, и я жду продолжения. Черт, я мог бы многое добавить к его истории.
— Я позволил ей отсосать, — повторяет он. — Я ничего не делал, пока не почувствовал, что кончаю… пока не проснулся совсем. И только тогда понял, кто это делает на самом деле. Боже, какой ужас! Надеюсь, Альф, тебе никогда не придется пережить то, что испытал я.
Я тоже на это надеюсь. И, уж конечно, очень постараюсь, чтобы со мной такого не случилось.
— И вот тогда, когда я ясно осознал, что происходит, я… не знаю, что на меня нашло. Наверное, я на несколько минут лишился рассудка. Посмотрел на нее, и она мне подмигнула… точь-в-точь как та проклятая хуесоска Таня. В общем, я сел и схватил ее за голову. Она опустилась на колени рядом с диваном и… Как только я ее ни называл… самыми грязными словами… — в этом месте Сэм обычно становится немного уклончивым и делает вид, что не помнит деталей, но ясно одно: дело было доведено до конца, как и положено такому делу, — … и тогда я увидел, что она глотает… высосала меня едва ли не досуха и глотает! — Помимо того, что он с ней сделал, Сэма гнетет и еще кое-что. — Откуда она это все знает? Где научилась? Конечно, один источник — Таня. Но другой? Должен же быть еще и мужчина. Или мужчины! Как по-твоему, со сколькими у нее могло… О черт, это ужасно — задавать себе такие вопросы, ломать голову над тем, как твоя собственная дочь… И каким же надо быть негодяем, чтобы совершать такое с маленькой девочкой! Я еще не встречал подобных мерзавцев… кроме себя самого.
Иногда, рассказывая свою историю, Сэм как-то странно на меня посматривает. Не знаю, подозревает что-то или нет. В голове у него вертится какой-то вопрос, но он никак не наберется смелости его задать.
— Я пробовал у нее узнать, когда… ну, когда все это происходило… Все спрашивал, с кем еще она этим занималась, со сколькими мужчинами… Не ответила.
Дышать становится легче, хотя до полного комфорта еще далеко. Если они снова окажутся в кровати, Снагглс проболтается… и что-то подсказывает, что на достигнутом эта парочка не остановится. Такое легко начать, да трудно кончить.
— Конечно, я мог бы ее связать и добиться ответа, — говорит Сэм. — Мой отец так бы и поступил, если бы узнал, что я… То есть… ну, ты понимаешь, что я имею в виду. Но мне почему-то даже страшно спрашивать. Иногда я вообще боюсь возвращаться в отель.
Остается только надеяться, что если что и случится, то случится быстро, и потом все закончится. Жить в постоянном нервном напряжении невозможно, и пить тоже невозможно. Когда я напиваюсь, в рот уже ничего не лезет… иногда проглатываю немного супу в офисе и делаю вид, будто занимаюсь работой… Если так пойдет дальше, я просто умру от истощения.
Заглядывает Билли… с Джиной в качестве подарка. Или, может, это я подарок для Джины… пока еще не совсем понятно. Или Билли старается подготовить Джину для восприятия известия о том, что случилось с Энн.
Уже вечер, а я только-только поднялся, провалявшись два дня в постели. Не болел — спал. Понял, что не могу больше выносить все это, и нашел предлог, чтобы избавиться от Сэма. Бросил его в борделе… заведение высший класс, так что он в надежных руках… Надеюсь, несколько дней его там продержат. Девушки все милые, хорошо знакомые… обещали позаботиться.
Как я уже сказал, Билли пришла с Джиной, и должен признаться, мало кого я встречал с такой радостью, как эту лесбиянку и ее подружку. Во-первых, чувствую, что для изгнания дурной крови из организма мне необходим хороший перепихон, а во-вторых, просто приятно видеть кого-то, кто не замешан в бодяге последних дней. И тут узнаю, что Энн и Билли, оказывается, уже успели сойтись… Черт… ладно, все равно я рад их видеть.
Как же давно мне никто ничего не готовил. Последней, если не ошибаюсь, была та китаянка. Узнав, что я только что поднялся и собираюсь идти перекусить, Билли и Джина принимаются за дело. Чтобы приняться за дело, надо послать кого-то в магазин. Покупками у них занимается Джина… она и уходит. Билли садится и рассказывает о своем приключении с Энн.
В детали она не вдается. Суть в том, что Энн вдруг поняла — она хочет поближе узнать таких женщин, как Билли. Билли принесла ей несколько своих набросков, потом они отправились погулять, и Энн,
