него. Талискер вздрогнул — мокрая одежда неприятно холодила, а от ощущения, что за ним наблюдают, становилось не по себе.
На берегу озера, там, где скрещивались тени камней, сидел заяц, и только дрожание усов выдавало в нем живое существо. Талискер встал, ожидая, что зверек бросится наутек, но тот остался на месте, невозмутимо изучая его. Дункану почудилось, что ушастый неодобрительно качает головой, и сразу же вспомнился заяц, привлекший внимание к изумруду.
— Снова ты, приятель?
Он посмотрел на берег. На гальку выкинуло тело Малки.
— Господи Христе, — пробормотал Талискер и обернулся к зайцу. Тот исчез.
Малки изменился. Теперь он был настоящий, из плоти и крови, только, судя по всему, мертвый. Белая кожа была холодной на ощупь, губы посинели. В лучах заходящего солнца отчетливо выделялись вены на висках и веках. Как ни странно, раны, которые покрывали тело при первой встрече, исчезли. Должно быть, Малки утонул в озере.
В этот миг Малки открыл глаза и улыбнулся, показав абсолютно белые десны.
— Вот уж не знал, что ты обо мне беспокоишься. Перепугался? Я умею плавать.
Талискер сел на влажную траву, прислонившись спиной к дольмену. Малки посмотрел на свои руки и ущипнул безжизненную плоть.
— Вот вам хорошие новости, а вот и плохие… — Горец замолчал, и Талискер понял, что тот борется со слезами. — Ну ладно. Зато вполне возможно, что меня теперь так просто не уничтожишь.
Они посидели, слушая успокаивающий плеск воды. Потом Малки снова заговорил, все с тем же чудовищным шотландским акцентом:
— Мне почудилось, или твой старый добрый друг Чаплин последовал за нами даже сюда?
— Какая разница? — пожал плечами Дункан. — Деме наверняка с ним разобралась. Что предлагаешь делать?
— Ты уже высох? Я мокрый, как мышь.
— Значит, так, — проворчал Талискер. — Мы насквозь промокли, у нас нет сухой одежды, еды и оружия.
— У меня есть, — возразил Малки.
— И до заката осталось часа два.
— Пойду соберу дров, хорошо?
— Славная идея. — Талискер порылся в карманах разложенного на траве черного шерстяного пальто. — По крайней мере у нас есть зажигалка. Надеюсь, фитиль не промок… О, все не так плохо! — В кармане нашлась большая шоколадка с орехами.
При виде сладости Малки просиял.
— Всегда хотел попробовать… В мое время таких не было, по крайней мере для бедных.
— Сейчас расплачусь от жалости. — Талискер разломил плитку надвое. — Давай разожжем костер. Здесь полно плавника.
Зажигалка сработала со второй попытки, и вскоре они сидели возле огня.
— Предлагаю снять одежду, пока не стемнело, — заметил Талискер. — Повесим ее на ветки, и пусть сохнет. До захода солнца еще час.
— Хорошо, — кивнул Малки. — Но, по-моему, пора съесть шоколадку.
Медленно смеркалось. Мужчины молчали, погруженные в свои мысли, глядя на яркие языки пламени.
— Как ты себя чувствуешь? — тихо спросил Малколм через некоторое время. — Мне жаль, что так вышло. Не ожидал, что Деме пошлет тебя сюда против твоей воли.
— Все в порядке, Малки, — слабо улыбнулся Талискер. — Только не думай, что я не зол на тебя, — пошутил он. — Впрочем, что ни случится, все будет к лучшему.
— Мама говорила, что мужчина — это его битвы; они делают его сильнее, мужественнее. И все, что произошло с тобой… тебе не кажется, что тут кроется нечто большее, чем слепой случай?
— Не хочу сказать о твоей матери ничего дурного, Малки, но это чепуха. Люди часто себя успокаивают. Все, что тюрьма делает с человеком…
Что-то всплыло из спокойных вод озера. От странного предмета пошли золотистые круги.
— Дункан, — Малки поднялся, — это случайно не…
— Все равно он мертв, — устало произнес Талискер. Несмотря на такие слова, оба встали и зашли в холодную воду.
— Только я начал согреваться… — пожаловался Талискер. — Почему он не остался на дне на радость рыбам?
— У моей матушки и на эту тему было присловье, — ухмыльнулся Малки. — Дерьмо всегда всплывает.
Они засмеялись так громко, что спугнули стаю черных птиц, которые, кружась и крича, поднялись в темнеющее небо.
Когда первые лучи восходящего солнца осветили озеро, Талискер проснулся, совершенно окоченев от холода. Накануне они сделали ложа из огромных охапок папоротника и камышей. Хотя Чаплина положили близко к огню, оба сомневались, что инспектор протянет ночь. Талискер неохотно помог Малки снять промокшую одежду с бесчувственного тела полицейского и завернуть его в черное шерстяное пальто, которое почти высохло у костра.
Теперь Чаплин немного порозовел и дышал ровно. Малки не было видно — наверное, ушел в лес на поиски съестного. Огонь весело потрескивал; очевидно, перед уходом горец раздул его и подкинул дров. Дункан огляделся в поисках одежды и увидел, что она аккуратно расстелена на большом валуне, освещенном первыми лучами солнца. Похоже, друг и дальний предок разыгрывал из себя чуть ли не оруженосца. Неловко получалось. Талискер решил поговорить об этом с Малки, когда тот вернется. Тем временем стоило разбудить Чаплина и объяснить ему, что происходит. Дункан мрачно улыбнулся, предвкушая реакцию полицейского.
Малки сидел на дереве в лесу, пронизанном лучами утреннего солнца, и отчаянно проклинал свою судьбу. Спору нет, он успел вскарабкаться на дуб до того, как медведь его заметил, но зверь все же почуял запах человека и теперь терпеливо сидел внизу, то и дело лениво отмахиваясь от мошкары, летевшей со стороны озера. Гладкая коричневая шкура блестела на солнышке. Медведь тихонько сопел в такт лесному шуму. Поглядывая вниз с ветки, Малки заметил в ухе зверя серьгу. Не поверив своим глазам, горец прищурился. Все верно, толстую коричневую шкуру правого уха пронизывало серебряное кольцо, к которому было прикреплено белое перо. Малки едва не свалился от удивления.
Но прежде чем слезть, ему надлежало отогнать зверя от дерева.
— Эй, мишка, — проговорил он театрально-заговорщическим шепотом, — ты голоден? Я не очень вкусный, честно.
Малки умудрился поймать пару кроликов, и их еще теплые тушки лежали в большом заплечном мешке. Печально вздохнув, он вытащил одного из ушастых зверюшек и показал медведю.
— Смотри, косолапый, что у меня есть.
Зверь поднял голову, принюхался к новому, соблазнительному запаху. Малки размахнулся и швырнул свою добычу так далеко, как только смог, на другую сторону поляны.
Сначала казалось, что затея не удалась — медведь не сводил с него карих глаз.
Малки подмигнул.
— Ну, ты, зверюга. Смотри внимательнее. Давай, вперед.
Тот фыркнул и неуклюже потопал за добычей.
— Вот такие дела, Чаплин. Похоже, ты здесь навсегда. Если хочешь, можешь отваливать в лес — пусть тебя сожрут дикие звери, я не против.
Полицейский сидел у костра, съежившись под черным шерстяным пальто Талискера. В длинных густых волосах запутались водоросли и тина, лицо все еще было бледным. Он смотрел в огонь и даже взгляда не бросил на своего врага с тех пор, как проснулся.
— Чаплин, ты меня слышишь?
Инспектор тупо смотрел на пламя. Он поднял какую-то палку и сжимал ее в руках, не сознавая, что
