Тристан подошел и погладил бархатный нос пони. Он пристально посмотрел в глаза животного и мягко сказал:
– Послушай меня. Ты и я начнем все сначала, Пип. Я знаю… я знаю, как трудно быть маленьким и неловким. Люди не уважают тебя так, как больших красивых коней… – Его голос упал почти до шепота, неожиданно Тристан почувствовал сильное волнение. – Мне все это знакомо, Пип. Я вижу, какое у тебя большое сердце. И знаю, что ты очень умный. У меня к тебе особое отношение, потому что мне хорошо известно, что ты мог бы быть королем среди коней. Итак, с сегодняшнего дня я буду называть тебя только Гордым, когда мы будем одни, потому что нам обоим известно, что у тебя внутри, правда?
Трис погладил по шее и поцеловал новоявленного Гордого в нос. Он не видел, как Риган смахнула слезу и вытерла глаза, полностью поглощенный их общим секретом.
Они спокойным шагом ехали через залитый солнцем луг, и Тристан воображал, что чувствует перемены в своем пони. Через много лет он будет улыбаться и качать головой, вспоминая этот случай, но в тот момент мальчик чувствовал, что получил от Риган драгоценный подарок. Трис посмотрел на сестру – ее лицо было серьезным и очень усталым.
– Ри, тебе все еще снятся птицы? Она кивнула.
– Ты должна кому-нибудь рассказать об этом, Ри. Ты мало спишь, это может быть вредным.
– Вряд ли здесь можно что-то сделать, Трис. И потом, я рассказала тебе, этого достаточно…
Трис улыбнулся и опять посмотрел на Гордого. Ему польстило, что сестра одному ему доверила свой секрет.
–
Джал любил слушать море. Шум прибоя и крик морских птиц создавали постоянную, хаотичную музыку. Он сидел, опустив ноги в небольшую ложбинку между камнями, заполненную водой, и как зачарованный смотрел на линию прибоя. Что-то нереальное ощущалось им в тот момент, когда волна поднималась, а потом убегала, унося с собой его юную душу. Чувствуя холодные брызги на лице и соленые пальцы ветра, ерошившие волосы, он в очередной раз забыл, что мама опять рассердится на него, а он на нее.
В отличие от других десятилетних детей у Джала была от природы достаточно сильно развита интуиция, и он понимал, что его мать не так уж всемогуща. В этом заключалась ирония, потому что его мать, леди Фирр, была богиней. Она застала сына в тот момент, когда Джал пытался произнести заклятие, и пришла в ярость. А у него почти получилось, мальчик был уверен, что видел какое-то движение и мерцание в темноте, но тут ворвалась мать и стала кричать какие-то глупые слова.
– Ты что, хочешь погибнуть? – воскликнула Фирр. – Ты ведь смертен, глупый мальчишка!
– Как я могу чему-то научиться, если ты не хочешь мне ничего объяснять? – пожаловался он. – Как мне развивать свои способности?
Фирр подошла к сыну и отвесила очень болезненную оплеуху.
– Ты не будешь развивать никакие способности, Джал! – воскликнула она. – Мы с тобой говорили об этом бессчетное количество раз. Ты нормальный маленький мальчик.
– Как я могу быть нормальным мальчиком? Это самая глупая вещь, которую я когда-нибудь слышал, – закричал он в ответ и выскочил за дверь, размазывая по лицу слезы ярости.
Теперь же, сидя на морском берегу и чувствуя, как бриз охлаждает все еще горящую щеку, Джал с удовлетворением отметил, что мать не могла отрицать его правоту. У Джала не было друзей, так как они жили очень изолированно от остального мира, на самой северной окраине Сутры, граничащей и с востока, и с запада с суровым Северным океаном. Очень часто в серых штормовых водах можно было увидеть плавучие льдины и айсберги. Джал знал, что Фирр собирается вскоре отослать его из Сутры. Мать жалеет о том, что не сделала этого раньше, когда он был ребенком. Мальчик чувствовал, что, если бы ему удалось доказать, что у него такие же магические способности, как и у нее, она изменила бы свое мнение и перестала бы относиться к сыну как к обыкновенному ребенку.
Начинался сильный дождь, ливень, прилетевший с океана. Джал вздохнул и натянул на голову капюшон куртки для верховой езды, которую постоянно носил. Ему не хотелось уходить. Больше всего на свете он желал попробовать еще раз. Оглядевшись вокруг, мальчик заметил зияющее отверстие в ближайшей скале. При высоком приливе пещера заполнялась рокочущими волнами, которые поднимались на вершину скалы огромной шапкой пены и потом с грохотом свергались оттуда. Сейчас же пещера казалась надежным, хоть и сырым укрытием, и там должно быть достаточно темно, чтобы продолжить работу. Подхватив свои ботинки, Джал, сгорая от нетерпения, побежал к пещере, шлепая босыми ногами по лужам и не обращая внимания на ливень. Как и любой десятилетний мальчик, он не задумывался о последствиях. Главным для него было непреодолимое желание преуспеть в своей затее. Джал бежал по лужам, даже не пытаясь их перепрыгнуть, полностью поглощенный мыслями о том, что должно произойти. Джал собирался вызвать демона.
Все началось очень хорошо. В дальнем углу, темном и спокойном, куда не только свет, но и волны даже в самый высокий прилив редко попадают, Джал нарисовал палочкой на песке выученные им символы. Почерк у него был детский, неровный, еще не сформировавшийся характером владельца. Ногой он разгладил холодную поверхность сухого песка, стараясь, чтобы эта процедура не отвлекала его от задуманного. На мгновение Джалу пришла в голову мысль, что если в такой темноте ему удастся вызвать демона, такого же черного, и тот ничего не скажет, как он узнает, что затея удалась? Ему, возможно, никогда не узнать своих способностей… Тем не менее, когда Джал закончил писать символы, они начали светиться снизу, из-под песка, словно были составляющей какого-то мощного потока огня. Их свет окрасил каменные стены пещеры в мягкий оранжевый цвет. Любой другой мальчик испугался бы и, возможно, остановился, задумавшись о последствиях, но только не Джал. С упорством, унаследованным от матери, он продолжал. Широко расставив ноги, утопив ступни в песке, маленький упрямец начал читать заклинание, что, по его мнению, должно было занять минут двадцать.
Мальчик ошибся. Его предыдущая попытка, прерванная матерью, оказалась не совсем безуспешной. Демон был разбужен и поднят из самых глубин мрака. Это заклинание, как и любое другое, приносит такому существу боль, и он обязательно должен появиться, чтобы избавиться от нее. Вмешательство же Фирр послужило причиной того, что он вместо забвения попал в преддверие ада и был обречен на долгие часы, заполненные болью. Короче, когда демон появился, он был очень и очень зол…
