– Не очень. Но в жизни бывает всякое.
– Бывает, – согласилась Валентина Андреевна. – Что собираешься предпринять?
– Набор мероприятий типичен для подобных случаев, – ответил Анатолий. – Составление фоторобота, отработка архивов на предмет схожих с фотороботом физиономий… То обстоятельство, что убийца так старательно уничтожал отпечатки пальцев, дает повод надеяться, что он уже где-то раньше засветился и что у нас в картотеке имеются его фотографии. Может, по уголовным делам, а может, по военным…
– Думаешь, мы имеем дело с бывшим или действующим работником спецслужб? – удивилась коллега.
– Очень даже может быть. Мне дали трех помощников. В ближайшее время нужно выяснить личность этого мерзавца, а там видно будет.
– А я пообщаюсь еще раз со всеми подростками, кому довелось видеть его и Мотылессу. Может, смогу вытянуть из свидетелей что-то новое…
– Попробуй, – согласился Анатолий. – Учти, важной может оказаться всякая мелочь, любая деталь.
– Не волнуйся. Мы отыщем его, обязательно отыщем. И не вини себя. В том, что погибли двое наших ребят, нет твоей вины. Если уж на то пошло, то виновата в этом я. Именно мне пришла в голову мысль каким угодно способом задержать водителя красной «девятки». Ты лишь придумал, как это сделать!
– Эх, и успокоила же ты меня, – тяжело вздохнул Анатолий.
Мотылесса впервые видела дядю Лева в таком гневе за все время их знакомства. Обычно сдержанный и учтивый в обращении с нею и Никитой он рвал и метал.
– Идиот! Какой же ты идиот! Зачем ты это сделал? Зачем? – брызгая слюной, яростно вопил дядя Лева.
– У меня не было другого выхода, – оборонялся Никита.
– Как это не было выхода?! Да у тебя был целый вагон этих выходов! Ты мог отбрехаться, откупиться, просто-напросто удрать наконец! Но ты вместо этого решил сыграть в ковбоя!.. Сыграл! Молодец! Теперь вся милиция и спецура стоит на ушах, разыскивая твой слащавый фейс. И будь уверен, рано или поздно они до тебя доберутся!
– Меня никто не мог видеть, – отбивался Никита. – Кроме нее, конечно, – многозначительно добавил он.
Мотылесса, услышав это, помертвела. Она поняла, что часы ее жизни сочтены. Если не убьют сейчас, то все равно ей не на что рассчитывать. С ней могут расправиться в любую минуту. После того как Никита отъехал от милицейской «Волги» с двумя трупами в багажнике, она не переставала обдумывать план своего побега… Но Никита, похоже, догадался, о чем она думает. Когда они вышли из машины, он крепко схватил ее и буквально втащил в подъезд.
– Хорошо хоть девчонку оставил в живых! – между тем продолжал яриться дядя Лева. – Как у тебя хватило ума сделать это – не представляю!
– Не надо сгущать краски! Я не настолько туп. И, между прочим, могу обидеться…
– Да что ты говоришь! Обидеться! И что, интересно, ты сделаешь – застрелишь и меня заодно? Так стреляй поскорее! А потом иди и зарабатывай себе на жизнь самостоятельно. Промышляй тупорылыми налетами да гоп-стопами, как ты делал это до того, как я подобрал тебя, кретина!..
Никита поиграл желваками, но ничего не ответил.
– Давай, вспоминай, где ты мог наследить? – спросил дядя Лева.
– Я же говорю – меня никто не мог видеть!
– Я не о стрельбе по милиционерам говорю! Я спрашиваю, где ты мог наследить до этого?
– Нигде, – уверенно заявил Никита.
– Ну, как же «нигде»! – вышел из себя дядя Лева. Ире казалось, его громовый голос разносится по всему дому. – Ты же мне сказал, что тот ефрейтор попросил сержанта обратить внимание на номер машины. Значит, с машиной было что-то не так! Может, ты в какую аварию залетал!
– Нет.
– Может, сбил кого?
– Нет…
– Может, правила сильно нарушил, а кто-то заметил это и настучал на тебя?
– Не думаю…
– Но тогда какого черта на тебя ни с того ни с сего наставили автомат и потребовали выйти из машины?
– Ну я же сказал – не знаю! Не знаю! – закричал в ответ Никита.
После этого всплеска эмоций в помещении повисла тишина. Крикуны разбежались по своим углам: старший к кофейнику, чтобы заварить кофе, а младший подошел к окну, чтобы вспомнить, где он мог попасться на милицейскую заметку. Никита яростно потер лоб. Но ничего путного ему в голову не приходило.
– А можно мне тоже кофе? – подала голос Мотылесса.
– Что? – не расслышал дядя Лева.
– Кофе, – пролепетала девушка.
– Какой еще кофе! – взорвался временно исполняющий роль папы. – Отправляйся немедленно спать. В три часа у нас важная встреча! Ты должна выглядеть там, как дочь преуспевающего человека, а не как проведшая бессонную ночь потаскуха!
– Спать? – удивилась девушка. – Вы думаете, я способна уснуть сейчас?
– Еще как способна! Возьми в моей комнате, в тумбочке, таблетки со снотворным, проглоти две, нет, лучше три штуки и отправляйся к себе в спальню. Сейчас на часах десять тридцать. Я разбужу тебя в половине третьего. Четыре часа поспишь и будешь к положенному времени как свеженький огурчик. Все – отправляйся…
«По крайней мере до трех часов меня не убьют!» – с этой мыслью Мотылесса отправилась искать снотворное. Войдя в комнату дяди Левы и открыв тумбочку, она без особого труда нашла там таблетки в красивой желтенькой упаковке. Внимательно осмотрев пачку, Ира попыталась обнаружить надпись, свидетельствующую о том, что это действительно снотворное, но, так и не найдя ее, подумала: «А зачем, собственно? Не отравить же меня хотят, в самом деле? Ну и пусть. Такая смерть даже лучше, чем удавка, опасная бритва или полет с двенадцатого этажа».
И тут взгляд ее упал на мобильный телефон, лежавший на кровати дяди Левы…
– Извините, не подскажете который час? – задал вопрос Глушенковой краснощекий мальчуган лет семи.
– Половина третьего.
– Спасибо, – поблагодарил мальчик и ускорил шаг.
«Наверное, торопится, чтобы посмотреть мультики!» – предположила Валентина Андреевна. Она тоже когда-то в детстве обожала мультфильмы. Едва только в доме появлялась программа передач на неделю, тут же брала в руки красный фломастер и спешила подчеркнуть то, что представляло для нее тогда интерес. Мультфильмы подчеркивала двумя линиями, рядом с «Чебурашкой», «Винни Пухом» и, конечно же, «Ну, погоди» ставила восклицательный знак. Так делали многие ее сверстники и сверстницы. Почему все дети почти одинаковы в своих пристрастиях и поступках? Может, потому, что смотрят одни и те же мультфильмы, читают одни и те же книжки, заучивают наизусть одни и те же стихи? Зато, вырастая, они становятся столь разными, что порою совершенно не способны понять тех, с кем еще не так давно играли в прятки и пели походные песни.
Размышляя об этом, Валентина Андреевна пыталась отвлечься от неожиданной размолвки со своим другом Анатолием Панфиловым. Эта размолвка мучила ее. Ей казалась безнравственной постановка вопроса: кто важнее для общества – четырнадцатилетняя проститутка или два работника правоохранительных органов? Мысль о том, что здесь возможен выбор в чью-либо пользу, приводила Валентину Андреевну в бешенство. Она не делила людей по профессиональному признаку, как это делал ее коллега. Единственный критерий, который она признавала, – порядочный или непорядочный. И все! И больше ничего! Будь ты хоть трижды банкир, депутат, врач, учитель, спасатель или милиционер – для нее это не имело никакого значения. Иру Малахову, по прозвищу Мотылесса, Валентина Андреевна считала существом порочным, безалаберным, глупым, но не злым и не подлым. Она должна разыскать
