— Нет, фотографии тоже нет, — уныло покачала головой дама. — А звали его Гриша. Фамилии- отчества не знаю…
Заложив руки за спину, Шура стал мерять нервными шагами комнату, бормоча что-то себе под нос.
— Ну, ладно, — несколько успокоившись, сказал он. — Опишите его внешность словами. Особые приметы и так далее…
— Ну это… — замялась девушка. — Одет он был в синие трусы в горошек, майку…
— Он что, в трусах и по улице ходил?.. — раздраженно перебил ее Холмов.
— Нет, конечно. В костюме и плаще, — смутившись, ответила девушка. — Что касается особых примет… у него на ягодице прыщ… величиной с пятак.
— Ах ты господи-боже мой! — вздохнул Холмов. — Послушайте, я же не собираюсь опознавать его труп! Опишите внешность! Рост, возраст, цвет волос и глаз, форма лица, губ и так далее…
— Голова у него круглая, а какая еще, — пожала плечами девушка. — А волос вообще нет: он лысый.
— Слава богу, хоть что-то сказали, — проворчал Шура. — Спасибо и на этом. Да, скажите еще вот о чем: у вас хоть что-нибудь осталось от него на память? Письмо, записка, подарок, какая-нибудь вещь, наконец…
— Это есть! — обрадованно закивала девушка. — Это пожалуйста. Вот, я специально захватила с собой, как чувствовала!
Раскрыв сумочку, она изящным жестом извлекла из нее мужской ботинок и протянула его Холмову. Шура взял ботинок и оторопело уставился на него.
— В тот роковой день я обнаружила, что он потерял ботинок в моей прихожей, — объяснила дама.
Холмов, скорчив уморительную гримасу, выразительно посмотрел на Диму, внимательно следившим за разговором, и, размахивая ботинком, стал снова в раздражении ходить туда-сюда по комнате. Воцарилось молчание.
— Найдите моего любимого, умоляю вас! — просительно пробормотала девушка и зашмыгала носом, очевидно, собираясь заплакать.
— Да я бы, конечно, с удовольствием, — ответил Шура, и опять в его голосе Дима уловил иронию. — Но согласитесь, что отыскать в миллионном городе лысого Гришу с прыщом на ягодице, имея в наличии только один его ботинок, будет несколько затруднительно, не так ли, мадам?
— Может, это… ботинок дать собачке понюхать? — растерянно сказала мадам.
— С таким же успехом его может обнюхать все министерство внутренних дел Союза вместе со Щелоковым! — довольно резко заметил Шура.
В комнате снова стало тихо. Какое-то мгновение Холмов молчал, пристально глядя на даму, а потом вдруг металлическим голосом произнес.
— Может, хватит все-таки ваньку ломать? Выкладывай, что там у тебя с клиентом получилось? Не заплатил или все-таки слямзил что-то? Рассказывай все, как было. И, может, я смогу тебе чем-то помочь.
Глава IV. Операция «Золушка»
Растерянность промелькнула на лице девушки, но только на несколько секунд. Поняв, что притворяться дальше смысла нет, она небрежным жестом достала из сумочки сигарету, щелкнула зажигалкой и, выпустив прямо в лицо Шуре огромный клуб дыма, равнодушно произнесла:
— Не заплатил, сука. Я после всего пошла в ванную и тут слышу, как этот гад крадется к двери. Выскакиваю — а он уже по лестнице скачет, а я голая… Вот, только ботинок потерял впопыхах.
— Так бы сразу и рассказала, а то, понимаешь, корчит из себя Лауру с Петраркой — любимого ей, видите ли, подавай! — удовлетворенно произнес Холмов. — Чай, не в райотдел пришла.
— Так мне сказали, что ты вроде тоже из ментов, — ухмыльнулась девушка. — Береженого бог бережет.
— Ну ладно, — махнул рукой Шура. — Где ты зацепила своего любимого?
— Мне его прямо на хату привез Сенька-Шкалик, — объяснила дама, гася окурок о подошву. — Зайка, будь мужиком, найди мне этого скота. А то Сенька из меня душу вытряхнет, если я ему через три дня бабки не отдам. Говорит, сама лопухнулась, сама и выкручивайся, а моя доля чтоб лежала на столе. А у меня сейчас бабок ноль. Выручи, браток, а? Я вижу, ты дока в этих делах. Найди, а?..
— Гм… — задумчиво почесал затылок явно польщенный Шура. Взяв в руки ботинок, он поднес его близко к глазам и внимательно осмотрел со всех сторон. Что-то привлекло его внимание, так как выражение лица у него вдруг изменилось. Вытащив из кармана мощную лупу, он с ее помощью снова принялся тщательно изучать поверхность ботинка. Удовлетворенно крякнув, Холмов достал из шифоньера микроскоп и принялся глядеть через него на внутреннюю часть обуви. Дима сидел на диване, с огромным трудом сдерживая смех: он был уверен, что его товарищ просто дурачится.
Оторвавшись наконец от микроскопа, Холмов снова довольно крякнул и, глубоко задумавшись, стал быстрыми шагами мерять комнату.
— Ну что ж, уважаемая, — наконец сказал он. — Дело твое далеко не столь безнадежно, как может показаться сначала. Ты хоть в лицо-то сможешь узнать своего суженого?
— Да я его в полной темноте на ощупь определю! — свирепо произнесла дама и добавила несколько непечатных слов.
— Славно, славно… — пробормотал Шура и вдруг улыбнулся. — В таком случае приступаем к операции, которой я даю условное название «Золушка»…
Он с задумчивым выражением лица подбросил на ладони ботинок, и тут его взгляд упал на лежащий на столе вчерашний номер «Знамени коммунизма». Схватив газету в руки, Холмов принялся изучать какое-то объявление на первой полосе, и лицо его постепенно расплывалось в торжествующей улыбке.
— Слушай, а ты оказывается везучая баба! — воскликнул он. — Нет, только гляди, какая пруха! Ну все, считай, что твой любимый ползает у твоих ног с пачкой червонцев. Едем быстрее! Вацман, поехали с нами за компанию. Возможно медицинский работник в данном случае будет кое-кому необходим, судя по воинственному настроению нашей гостьи. Кстати, мадам, тачка за ваш счет…
Все трое чуть ли не бегом выскочили на улицу. Впереди размашисто шагал Шура Холмов, за ним, недоуменно переглядываясь, семенили Дима и девушка. Подойдя к краю дороги, Холмов стал тормозить проезжавшие машины. Наконец скрипнули тормоза: остановился какой-то старенький, ржавый «Москвичек».
— К оперному, поскорее, если можно, — отрывисто произнес Шура.
Когда они вышли из машины и подошли к зданию театра, Холмов взглянул на часы и негромко обратился к девушке:
— Значит так, дорогуша. Минут через пятнадцать-двадцать сюда начнет съезжаться народ. Среди этого народа должен затесаться и твой любимый. Стань вот тут, возле фонарика, и гляди в оба. Но ней дай бог тебе обознаться: тогда всем большой капут, и тебе в первую очередь. А мы с Вацманом постоим пока в сторонке…
Они отошли и стали чуть поодаль. Холмов с отсутствующим видом закурил папиросу, а ничего не понимающий Дима недоуменно вертел головой во все стороны. Внимание его привлек большой транспарант на фронтоне оперного театра: «Привет участникам городской партийной конференции».
Вскоре к театру одна за другой стали подъезжать черные, белые, реже серые «Волги». Из них выходили вальяжные товарищи в костюмах-тройках и исчезали внутри театра. Прошло минут пятнадцать, и поток «Волг» начал иссякать. Дама несколько раз оборачивалась и бросала на Шуру сначала вопросительные, затем раздраженные взгляды. Шура делал ей успокаивающие жесты, но по тому, как слегка дрожали кончики его пальцев, когда он закуривал очередную папиросу, Дима понял, что он нервничает.
