по сторонам. На находившемся неподалеку от площади парке, над которым, тревожно крича, кружились птицы, взгляд его задержался…
Когда через час с лишним Шура Холмов вошел в здание местного КГБ, первое, что он увидел, это улыбающуюся до ушей физиономию Михаила Алексеевича Кочергина.
— Все отлично, Шептило сознался! — с трудом сдерживая радость сообщил комитетчик, бросившись к Шуре.
— Долго нас мучил, гад, но таки в конце концов раскололся…
— Что вы говорите?! Шептило сознался? — искренне удивился Холмов. — В самом деле? С ума сойти… Да, ваши спецсредства, видно; в самом деле очень эффективные.
— А вы сомневались? — самодовольно хмыкнул Кочергин. — От чекистов, брат, ничего не скроется.
— Ну, и где же ключ*? — полюбопытствовал Шура, глядя на Михаила Алексеевича каким-то странным, загадочно-ироническим взглядом.
— Он его утопил в речке Лоханке, во время рыбалки, когда понял, что ничего ценного этот ключ не представляет, — объяснил Михаил Алексеевич. — Эта речка всего в километре от Зеленогорска. Мы вызвали из Москвы специальную группу водолазов-аквалангистов, она уже летит сюда на вертолете. Так что, думаю, самое позднее к полудню сегодняшнего дня ключ от «ядерного чемоданчика» будет, наконец. в наших руках.
— Я думаю, что он будет в ваших руках даже несколько раньше, — неожиданно произнес Холмов и на лице его заиграла многозначительная улыбка. — Попрошу пригласить сюда ваших коллег.
— Это еще зачем? — недоуменно вытаращился Кочергин.
— Сейчас увидите, — пообещал Шура. — Ну давайте, не теряйте драгоценного времени…
Пожав плечами, Кочергин вышел и вскоре вернулся с рыжим Анатолием Викторовичем и Валериком. Вид у комитетчиков был утомленный, невыспавшийся.
— Внимание, господа офицеры! — объявил Холмов, когда вошедшие уставились на него вопросительным взглядом. — Смотрите внимательно сюда! Вы, часом, не это искали?
И небрежным жестом Шура швырнул на широкий подоконник какую-то блестящую металлическую штуковину необычной конфигурации.
— Японский бог, да ведь это же тот самый ключ от «ядерного чемоданчика»!! — прохрипел внезапно потерявший голос Михаил Алексеевич, всмотревшись в блестящую штуковину. — Где вы его нашли?! Вы что, уже успели обшарить дно в Лоханке? Но как вы догадались…
— Никуда я не нырял, успокойтесь, — ответил Холмов, явно наслаждаясь произведенным эффектом и видом остолбеневших и обалдевших кагебистов. — Тем более, что ключ никогда и не был в речке Лоханке…
— А где же он был?! — воскликнули ничего не понимающие комитетчики.
— Обыкновенно, на дереве, — широко улыбаясь, сообщил Шура. — В вороньем гнезде.
— Как в вороньем гнезде? — прошипел окончательно потерявший голос Кочергин. При этом лицо его покрылось фиолетовыми пятнами. — Как он там оказался?
— Очень просто, можно сказать — элементарно, — с трудом сдерживая смех, ответил Шура. Его затащила туда ворона, которая прогуливалась по площади в тот момент, когда на ней находился товарищ Андропов и сопровождавшие его лица. Знаете ли, вороны, сороки и прочие птицы отряда вороновых обожают тащить к себе в гнезда всякие яркие, блестящие предметы — монетки, булавки, колечки… Есть у них такая необъяснимая при-вычка, вам расскажет об этом любой орнитолог. Ваш ключ сделан из блестящего хромированного металла, поэтому он, конечно же, привлек внимание вороны. Тем более, что ключ невелик и нетяжел и его вполне спокойно можно было утащить в клюве…
— Позвольте, а что же тогда бросил в реку Шептило? — недоуменно воскликнул рыжий Анатолий Викторович. — Он же сознался в том, что это он поднял ключ?…
— Я думаю, что при вашем сильном желании Шептило сознался бы не только в похищении ключа от «ядерного чемоданчика», но и в том, что он является лидером подпольной масонской ложи, — усмехнулся Холмов. — Или в том, что за шесть лет до своего рождения он убил из рогатки товарища Кирова.
— Почему же тогда вы сразу не сказали нам, что ключ утащила ворона? надул губы, словно обиженный карапуз, Анатолий Викторович. — К чему был весь этот спектакль с прятавшимся за памятником Шептило?
Шура неторопливо закурил, погасил спичку, помахав ею в воздухе, и, присев на подоконник принялся объяснять.
— Никакого спектакля не было, — произнес Холмов, сделав пару глубоких затяжек. — Шептало и в самом деле находился за памятником. Этот-то факт и увел меня в сторону от правильного пути расследования. Выяснив, что за постаментом памятника Ленину в момент исчезновения ключа находился какой-то человек, я все свои усилия стал прикладывать к тому, чтобы найти этого неизвестного, будучи в полнейшей уверенности, что именно он и похитил ключ. Рассуждая логически, этого действительно СДЕЛАТЬ БОЛЬШЕ БЫЛО НЕКОМУ! Но в нашем деле полезно порой мыслить не только логически, но и абстрактно…
— Что вы хотите этим сказать? — спросил рыжий офицер КГБ, подозрительно глядя Шуру. — Что значит «абстрактно»?
— Объясняю для балбесов, — охотно ответил Холмов. — Абстрактно — это значит рассуждать не в узких рамках обычного человеческого мышления, а попытаться выйти за эти рамки. Говоря грубо — допустить мысленно самые невероятные гипотезы и теории. К примеру, предположить, что ключ украл человек-невидимка. Или привидение, или бесплотный дух святого Варфоломея. Или ключ спер вообще НЕ ЧЕЛОВЕК! (Чувствуете, как близко мы уже подошли к разгадке?) Понимаете, во время допроса Шептило я каким-то шестым чувством почувствовал, что этот пьянчуга ключа действительно не брал. Уж поверьте моей интуиции, я за свою жизнь допросил столько людей, сколько вам не приходилось видеть на белом свете, и почти никогда не ошибался. Да и зачем ему нужно было, в самом деле, лезть за какой-то валяющейся на площади непонятной блестящей штучкой, думал я, когда он в этот момент дрожал за памятником, боясь, что его в любой момент могут обнаружить охранники Андропова либо милиционеры из оцепления. Едва до меня дошла эта элементарная мысль, как я сразу включил свое «абстрактное мышление»… Шура на минутку умолк, прикурил новую папиросу от окурка предыдущей, после чего продолжил.
— Вернувшись в гостиничный номер, я еще раз внимательно осмотрел фотографии, сделанные из космоса американским спутником и почти сразу увидел на них то, что я должен был увидеть раньше. Если бы все мое (и ваше!) внимание не было бы занято фигурой мочившегося на памятник Ленину лысого мужика, одетого в пиджак мышиного цвета и ботинки фабрики «Красный октябрь»…
Холмов достал из кармана немного смятую фотографию и протянул ее Кочергину. Остальные комитетчики сгрудились вокруг своего шефа, глядя через его плечи на фотоснимок.
— Глядите вот сюда, на эти три черных пятна, обведенных фломастером, — указал Шура. — Что это, как по вашему?
— А хрен его знает, — пожав плечами просипел Михаил Алексеевич, — пятна какие-то и все…
— «Пятна»!.. — не удержался и передразнил его Холмов, скорчив рожу. — Вот, взгляните в лупу, какие же это пятна! Это разгуливающие по площади птицы, две вороны и голубь, ясно же видно. Как только я их увидел, я сразу обо всем догадался. Ну конечно же, кто еще мог незаметно для окружающих (а кому в голову придет глядеть на каких-то ворон, когда в десяти метрах от тебя находиться полубог — сам Генеральный секретарь ЦК КПСС!) спереть ключ, кроме вороны!? Конечно никто, в этом я теперь не сомневался. — Итак, наконец-то я вышел на верный путь, — продолжал Шура. — Однако оставалось самое сложное — обнаружить, куда же эта ворона-воровка спрятала похищенный ключ. Где искать пристанище этой твари? И вот тут-то я уже начал рассуждать логически. Я вспомнил, во-первых, о том, что в период гнездовий многие птицы, и в частности вороны, очень редко улетают очень далеко от своих гнезд. Это я запомнил еще со школы. (Видите, в нашей профессии любые знания хоть когда-нибудь, да пригодятся). А, во-вторых, я учел тот момент, что птицы разгуливали по площади достаточно спокойно, не особенно опасаясь находившихся неподалеку генсека со свитой. Значит, к виду людей они привыкли, очевидно потому, что видели их вблизи неоднократно. Из всего этого я сделал чрезвычайно важный вывод — гнездо
