– Я читал, – снова встревает Олег, – и бюджет писал согласно твоей «многонациональной России». Щас пройдут все эти чурки и чукчи с жидовским хором, после них будут «Фреш Арт», потом «Комеди Клаб». А стриптиз просто, чтобы веселее разогреть.
– Кто? Какой «арт»? Какая «комеди»? Вы тут головой все ебанулись? Вадим, ты думаешь, что ты снова работаешь директором по рекламе и делаешь клубную вечеринку?
– Так «Комеди Клаб» – они же армяне, вот и многонациональная тема, – отвечает Олег и непонимающе смотрит на Вадима, который стоит зеленый, под цвет стены. Я подхожу к нему вплотную и ору в лицо:
– Ты, сука, хочешь подставить меня? Или ты просто тупой урод? Ты проверил, чего он там тебе подготовил или просто тупо спиздил вместе с ним бюджет? Какие телки? Какие «фрэш арт»? Тут через полчаса будут серьезные люди с женами. – Я провожу перед его лицом рукой. – Серьезные люди с женами, понимаешь? Понимаешь, что начнется, когда на сцену выйдут шлюхи сиськами трясти? Ты думаешь, мы что делаем? Гламур-пати? У нас концерт и банкет, посвященный благотворительности, а не блядский домик. Может, он еще сюда пригласил двух-трех дилеров? Так, чтобы было, чем «сняться»?
Олег в этот момент посмотрел в пол. Вадим достал сигарету и начал судорожно хлопать по карманам в поисках зажигалки.
– Значит так. Слушайте меня оба, бараны. Армян и прочий арт – на хуй отсюда. Телок просто не выпускать из гримерок до конца вечера. Олег, ты сейчас собираешь своих и на хуй отсюда скачками. Если кто-то останется недоволен, вам пиздец. Особенно тебе, мой клубный друг Вадик.
– Э, я не понял, я телкам из своих платил. Вы мне еще пятерку остались должны. И чего теперь делать?
– Тебе теперь галопом надо отсюда.
– Не, а пятерку ты мне когда вернешь? Ты меня чо, кидаешь? Я не сирота, можно потом порешать будет.
Я говорю в рацию: «Трех охранников ко мне». Олег быстро исчезает в толпе. Я беру под локоть Вадима и иду с ним в туалет. Подбежавшего охранника я оставляю стеречь дверь. В туалете Вадим прислоняется к стене и лопочет: «Антон, я все объясню». Я бью его под дых:
– Почему ты не проверил программу?
– Аааантон, – Вадим хватает ртом воздух, – я ему доверял, понимаешь…
Он выпрямляется, и я снова бью его. В этот раз в лицо.
– Нужно проверять, а не доверять. Ты по старой привычке решил чуть-чуть бюджета себе откусить?…
– Антон, я прошу тебя, я ошибся.
– Ты мне сейчас все мероприятие завалишь, понимаешь, урод?
– Антон…
– Я тебе уволю, сука.
– Я прошу…
– Завтра уволю к ебеням.
– Я прошу тебя, дай мне шанс.
– Мы не оставляем друг другу не единого шанса, скотина.
Я потираю ушибленную руку и в сопровождении охраны иду к Свете, которая занимается артистами. Света сидит за кулисами, пьет кофе и непонимающе разглядывает список выступлений.
– Антон Геннадьевич, тут только что приходил Олег…
– Я в курсе. Кто после евреев выступает?
– «Комеди Клаб» уехал, девушки и эти из…
– Так. Скрипачи твои тут еще?
– Да. Они уже…
– Так. Обещай им вторую ставку, пусть играют еще полчаса до банкета.
– ОК.
– Кто на банкете играет?
– Арфистка.
– Она тут?
– Только приехала.
– Что еще в плане программы?
– Если девушки не будут выступать, то…
– …девушки не будут. Все?
– Все.
– Запускай скрипачей.
«Идиот. Какой же я баран. Ужас. Катастрофа», – я бегу к банкетной зоне и говорю сам с собой. Видимо, придется проверить и кухню заодно. Меня изрядно трясло, но где-то в чулане сознания я понимал, что счастливо спасся.
На бегу я открываю двери гримерок, чтобы найти стриптизерш и лично сказать им, чтобы до конца события рожи не высовывали. Я нахожу телок в маленькой каморке, где стоят веники, ведра и всякая бытовая химия. Трое девушек, практически верхом друг на друге, умудрились разместиться среди тряпок и швабр. Когда я рывком открываю дверь, одна из них испуганно вскрикивает, другая закрывает рот рукой.
– О! Вот вы где, балерины мои. Значит так. До конца вечера два часа. Если хоть одна из вас покинет эту «лаунж-зону» – всем пиздец. Я ясно выражаюсь?
– А писать выходить можно? – спрашивает самая смазливая из них.
– Боюсь, что нет, сударыня. Боюсь, что нет. – Я корчу идиотскую улыбку и показываю пальцем на ведра.
– Мы вообще-то танцевать сюда приехали, а не в коптерке сидеть, – продолжает она.
Я вплотную подхожу к ней, беру в руки швабру и говорю:
– Милая моя, если ты сделаешь хотя бы шаг за пределы этой комнаты, то твоим шестом до конца дней будет вот это. Ферштейн?
Девушки дружно опускают глаза. Я выхожу из комнаты и двигаю на кухню, на всякий случай выставив у каморки охранника.
Посетив кухню и убедившись, что ни со спиртным, ни с едой проблем не будет, я вышел к гостям. По рации мне передали, что приехал Вербицкий. Пройдя через группу журналистов, я нашел его в углу, беседующим с одним из наших интернетчиков Пашей.
– Здравствуйте, Аркадий Яковлевич.
– Привет
– Вы давно здесь? Я просто отходил кухню проверять.
– Нет, не очень.
– Ну и как вам?
– Да все нормально вроде. Скоро начинаем?
– Через пять минут. Ждем, когда основные гости приедут. Как митинг? Вам уже показали записи?
– Показали. Знаешь, Антон, давай на днях все это обсудим.
– Вам что-то не понравилось?
– Да нет… не то, чтобы не понравилось. Просто я хотел с тобой поговорить по поводу твоей работы за последний месяц. Помнишь наш вчерашний телефонный разговор?
– У вас есть какие-то оценки? – осторожно заметил я.
– Да вяловато как-то… Все то же самое. Новизны нет, понимаешь? Той самой фантазии, о которой мы с тобой давно говорили. В целом есть вопросы.
– Может быть, мы их сейчас обсудим?
– Нет, Антон, не стоит. Давай после. А сейчас я гостей пойду встречать, а ты прессой займись. Да, кстати, ты не знаешь, что за разговоры пошли про финансовый кризис?
– Вы имеете в виду кризис в банке «Зевс», – я удивился тому, как быстро стала распространяться информация из Интернета.
– Ну, вроде с ним.
