самого «демократического», самого либерального на первый взгляд телевидения. Телевидения, которое декларировало объективную подачу фактов,
Был еще один важный момент — противники Ельцина прекрасно знали, что президент не подаст в суд на СМИ, это было его многолетним железным правилом. Казалось, что такая информационная война была беспроигрышной.
— У меня не было близких отношений с Гусинским, — рассказывает Валентин Юмашев, — а вот директора НТВ Игоря Малашенко я хорошо знал, дружил с ним, он принимал активное участие в выборах 1996 года. Малашенко был основным кандидатом на должность главы администрации в июле 96-го, сразу после окончания выборов президента. Игорь тогда отказался, и эту должность занял Чубайс. О степени моего доверия и открытости наших отношений с ним говорит такой факт. Когда встал вопрос, кто заменит Кириенко после августовского кризиса, и президент попросил меня сформулировать свою позицию, я попросил его, чтобы он меня принял вместе с Малашенко. Сказал ему, что вопрос настолько сложный и плохо просчитываемый, что лучше иметь несколько мнений. И более часа вместе с президентом мы обсуждали самые деликатные вопросы, все «за» и «против» каждой кандидатуры. Я полностью верил Игорю, знал, что от него не уйдет никакая информация, которую в тот день он на этой встрече вольно или невольно получил. И вот прошел всего год, и начался этот бред на НТВ. Я встретился с Малашенко и спросил его: Игорь, ты же прекрасно знаешь Таню, ты знаешь Бориса Николаевича, его семью, ты знаешь, что это кристально чистые люди, как ты можешь давать эту ложь каждый день в эфир?!
— И что же он ответил?
— Он ответил: да, я знаю. Но таковы командные правила игры, я ничего не могу сделать. Вы уже проиграли, вы не контролируете ситуацию, вы теряете политический ресурс, ваше дело обречено. Поэтому информационная кампания будет продолжаться.
…К концу этой кампании (правда, на канале «НТВ» она плавно сошла на нет в марте 2000 года, сразу после окончания президентских выборов) у слушателей, читателей и зрителей создалось одно ясное ощущение. «Семье» принадлежит всё. Фактически вся страна. Атомная промышленность, цветная металлургия, гражданская авиация, нефтяная промышленность, целые предприятия, скважины, месторождения и т. д.
Но вот прошло время, можно подвести некоторые итоги. Где же всё, что когда-то «им принадлежало»?
Вот как отвечает на эти вопросы в своем блоге дочь президента Ельцина Татьяна Юмашева:
«Есть известная ложь, распространяемая в течение долгого времени, что за те годы, что я работала в Кремле, мною было сколочено многомиллионное (десятки, сотни миллионов, миллиарды — сумма зависит от фантазии пишущего) состояние. Повторю, это ложь. Я все-таки попытаюсь в этом вопросе поставить точку. Как? Очень просто. Разобравшись с каждым слухом, с каждым враньем. При этом предлагаю использовать самое простое средство. Гласность. Помните, старое слово? Появившееся в середине 80- х.
Теперь, что пытаются мне приписать? Что за годы, что я работала в Кремле, я будто бы оказывала услуги различным бизнесменам, и они, в благодарность, делились со мной акциями компаний, которыми владели. Это тоже ложь. Дальше. Они расплачивались со мной не только акциями. Они также будто бы дарили мне виллы, дома, квартиры, особняки, резиденции и прочее недвижимое имущество, и это всё в Москве, Подмосковье, за границей — в Англии, Франции, Австрии, Германии, Италии и прочих европейских странах. Это тоже ложь. Еще писали про автомобили, которые мне дарили, дорогие и красивые, но это уже так, мелочи, добавка к основному. Это тоже ложь. У меня нет и никогда не было акций компаний. Ни “Сибнефти”, ни “Газпрома”, ни “Лукойла”, ни “Аэрофлота”, ни “ОРТ”, ни “Связьинвеста”, ни “Русала”, ни “Норникеля”, ничего. Я предлагаю дальше продолжить этот список, в него вы можете добавить все компании, которые были созданы или приватизированы в 90-е годы или позже. Эта информация легко проверяется. Почти все эти компании поменяли хозяев, новые собственники, у которых, понятно, никаких обязательств передо мной уже нет (у старых, правда, тоже не было), легко могут войти в реестр акционеров и подтвердить то, что я говорю.
Были десятки публикаций, например, о моем особняке-дворце на Николиной Горе. Первые статьи появились в 98-м году, к концу 99-го их был просто вал. Вот и в этот раз некоторые комментаторы спрашивают меня об этом доме. Что я предлагаю. Те журналисты, которые писали об этом моем богатстве на Николиной Горе — хотела бы уточнить, что это журналисты НТВ, телеканала ТВЦ, газеты “Сегодня” (уже не существующей), газеты “Версия”, газеты “Совершенно секретно” и некоторых других, — вы можете доехать до этого дома, постучаться в ворота и спросить, когда хозяева туда въехали, сколько там живут. Еще можно от имени любого печатного издания официально обратиться в местные органы, где зарегистрированы этот участок и дом, и получить информацию о том, кому принадлежит это имущество. Это также может сделать любой желающий. И я могу сейчас уже сказать, какая информация будет получена. Ни ко мне, ни к кому-либо из моих родных этот дом никогда никакого отношения не имел. Франция, Лазурный Берег. Периодически называются разные виллы, шале, дома и т. д. Я сказала в своем интервью журналу “Медведь” — ничего нет. И добавила, любой человек, который найдет любое имущество в любой точке мира, которое будто бы принадлежит мне, может забрать его себе».
По-моему, исчерпывающий ответ.
Парадокс состоит и в том, что Борис Николаевич, когда был президентом, не раз отправлял в отставку тех, в ком подозревал личную заинтересованность, порой даже несправедливо, но в любом случае это было для него сильнейшим аргументом: если есть скандал, такой человек должен уйти. Поэтому он не пускал в «большую» власть Лужкова, поэтому расстался с Коржаковым и его командой, таких примеров много. Но именно личную заинтересованность вменили ему в вину те, кто сам был далеко не ангел.
Тема «семьи» разрабатывалась тогда и в ином направлении. Говорили и писали: Б. Н. много болел, доступ к нему сильно затруднен, он мало с кем встречался, кроме нескольких человек. Это был тот узкий круг, который, по сути, всё и решал, эти люди могли провести через него любое решение, подписать любой документ.
Рассказывает Валерий Семенченко, руководитель секретариата президента в аппарате Ельцина:
— Порядок прохождения документов от президента и к президенту существовал, конечно, всегда. Но, памятуя о том, как Коржаков подписывал у Ельцина бумаги, при главе администрации Анатолии Чубайсе этот порядок был сильно ужесточен. Президент Ельцин просто технически не мог подписать ничего, что не прошло бы всех необходимых согласований в правительстве, силовых структурах и так далее. Любой документ он получал только через меня, со всеми необходимыми формальностями и визами. Миновать мою папку не мог ни один документ. Никто не мог подписать документ у Ельцина, не собрав всех необходимых виз.
— Пишут, что президент в последнее время мало с кем встречался, доступ к нему был затруднен, а получить аудиенцию можно было только через Татьяну, дочь президента. Так ли это?
— Это тоже было невозможно технически. «Прикрепленный» (дежурный адъютант. — Б. М.) был
