— К себе. Загляни внутрь. Её больше нет. Неужели ты будешь по ней горевать?
Она с удивлением покопалась внутри, вспомнила свои прежние слова, слезы, дела свои жалкие, мольбы свои к Бессмертным. Как будто вечность назад это было.
— Нет, горевать не буду… И это все ты?
Недоверие понемногу превращалось в восторг. Это ж надо, такую силу иметь!
— И где… она теперь?
— К чему тебе это лишнее знание? Тебе и так несладко.
— Уж это точно.
Пускай остаётся там, где есть. Такое добро ей не нужно.
— Ты вылила впустую столько силы своей Нити, готовясь умереть, что не использовать её для твоего же возвращения было бы просто неразумно. Если бы я не подхватил, то её бы без остатка съели глоты. Пойми, Маритха, Аркаис всегда говорит только то, что считает для себя полезным. Он подкупает своей полуправдой, но умалчивает о второй половине. Все в этом мире, и ты тоже в их числе, тянут друг из друга чужую силу. Кому-то удаётся лучше, кому-то хуже. Через ненависть и злобу, через любовь и доброту. Через все щели. Так было и будет, и нет другого закона.
Маритха заёрзала на своей подстилке.
— Все… — повторила она, раскачиваясь. — И я… я тоже… да?
— Это так.
Вот чего ты добивался, чёрный Аркаис, вот чего ты хотел! Стоит только начать…
— Но я же никогда… — Девушка смолкла, так ничего и не сказав.
— Ты никогда о том не знала, только и всего. И легко отдавала, всегда больше, чем забирала. Не кори себя, Маритха, ни к чему это. Таким уж создан этот мир, и никому не избегнуть его законов.
Никому не избегнуть его законов. Вот почему Ведатель сказал тогда, что Бессмертным не за что его наказывать. Маритха думала, что он чудовище, жуткий пожиратель Нитей, а он… только часть этого мира. Как она сама. Как Великий Раванга.
— Маритха! — окликнул её Великий.
Она еле оторвалась от тяжёлых мыслей.
— Ты так глубоко ушла в свои думы, — улыбнулся он. — Что тебя заботит?
— Ты ведь слышишь, — сказала она, — ты знаешь.
Раванга покачал головой, почти уже невидимый в сгустившемся сумраке.
— Мне становится трудно читать и мысли твои, и Нить. Все тычет очень быстро. Многое в тебе становится скрытым даже от Великих. Иногда мне кажется, что даже Аркаис, стоя совсем рядом с твоей Нитью, не может ничего предвидеть… А иногда сдаётся, что он владеет тобой намного больше, чем кажется, и все мои усилия могут быть напрасными. Тогда мне остаётся лишь ждать его у черты. Встретить и остановить. Если смогу. Поэтому время дорого, Маритха! Время и ещё раз время! Аркаис не спешит, он надеется вернуть свой Ключ. Нам же нужно торопиться, чтобы не опоздать.
— Куда?
— Я вижу, он уже понял, что счёт идёт на дни, и потому всерьёз решил вернуть тебя. Что ему остаётся? Только обратить тебя в свою веру! Я не вижу для него иного способа. Сделать тебя себе подобной. — Маритху передёрнуло. — Не знаю как, но вижу уже, что ты поколеблена, сбита с толку. Нельзя надеяться на твою твёрдость. Мы можем только опередить его.
«Нельзя надеяться на твою твёрдость…»
— Почему? — со слезами в голосе воскликнула Маритха. — И какую твёрдость? Да никогда я такою, как он, не стану! Думать даже жутко! А если речь про дверь эту проклятую… Да я ему сроду никакие двери открывать не стану!
— Успокойся, успокойся, Маритха! — увещевал Раванга. — Никто в тебе не сомневается. Но нельзя стать выше самого себя. Приходится признать…
Его волшебный голос на мгновение стал безжизненным. Таким же, как сотни других голосов. Маритха тяжело вздохнула. Она расстроила его. Очень-очень сильно расстроила. Удручила. Но чем?
— Он мне ещё одну тайну открыл, — поспешила девушка поделиться. — Мало просто дверь ту открыть. Надо от сердца. А кто ж ему от сердца помогать будет? Не про меня это.
— А это уж совсем нехорошо, что с каждым разом он все больше тебе открывается, — не обрадовался Раванга её новости.
А что тут нехорошего? Боится почему-то Великий Раванга, Маритхе правды не открывает. Почему?
— А почему ты мне правду не откроешь? Что ему от меня нужно? Я бы хоть знала… Какие уж теперь тут Ведатели, в запретных землях. Кто пытать будет?
— Не время, ещё не время.
— А когда будет время?
— Может, и никогда. Разве ты не обещала верить?
— Я-то обещала… Но и мне, помнится, кое-что было обещано, — обиделась Маритха. — Что со мной на Ту Сторону отправишься, защищать будешь, в обиду не дашь. А послал Тангара! И ещё тобой говорено, что обоз этот до Латиштры гладко дойдёт, без проволочек. А он, вон что… совсем пропал. И что ни день, то жуть какая-то вокруг. Я с перепугу чуть было до смерти не замёрзла! Как только ума на такое хватило, до сих пор понять не могу… Спасибо, хоть сгинуть не дали. И ещё все время загадками говоришь! Как тут верить?
— Потому и просил, что правды открыть не могу. — Его голос вновь превратился в самый обыкновенный, ничем не примечательный, и тут же набрал былую силу. — Однако вижу, что просил слишком многого. И времени у нас ещё меньше.
Она снова его удручила. И, если что, он опять ей скажет: «Не кори себя». Вот и не стоит убиваться. Как тут ему угодишь? Нелегко, видно, Великому, но ей-то ещё краше. Хорошо хоть, жива осталась.
— Спасибо, что Нить мою оборвать не позволил, — от сердца поблагодарила Маритха. — До смерти буду благодарна. А что какую-то малость себе забрал, так то… А что за глоты такие, что чуть все не съели? — вдруг вспомнила девушка. — Они откуда взялись?
— Они везде, — отозвался из темноты Раванга. — Их много. Хороший Ведатель может увидеть их или почувствовать. Кое-кого из них.
Маритха тут же воззрилась во тьму.
— Не бойся, глотам не найти к тебе дорогу. Только к силе твоей Нити. Они с ней из одного мира.
— Незримого… — прошептала Маритха.
— Да, незримого. И потому ничего тебе не сделают, не бойся. Они везде, и в то же время для тебя их нет.
— А для тебя? — жадно спросила Маритха.
И тут же тьма прорвалась буроватыми пятнами лёгкого сумрака, почти целиком выступила стена справа от девушки и небольшие движущиеся комочки на ней. Мохнатые шары, увитые какими-то шнурами. Ох, Бессмертные! Один тут же раскинул длиннющие шнуры в стороны и побежал вниз по стене, цепляясь за что-то невидимое Маритхе. Сжался, опять стал больше, даже раздулся, потом совсем раздулся… опять опал. И снова пошёл увеличиваться в размерах. Другие тоже запульсировали, принялись по очереди раскидывать жгуты по, сторонам. Ох, да вот же ещё один, почти у неё под ногами. Что-то упало прямо перед нею со свода. Маритха завизжала и вскочила. Это же к ней они ринулись!
Вокруг опять стояла плотная густая темнота, и её рука была в надёжной ладони Великого Раванги.
— Тише, Маритха. Успокойся. Никто тебя не тронет.
— Какая гадость, Бессмертные! Какая гадость! — повторяла она, подскакивая. — Мерзость!
— Сядь. Садись же! Никто не причинит тебе вреда.
Девушка медлила.
— Там же этих, мохнатых, полно…
— Там никого больше нет. Чем долгие речи держать, лучше один раз показать, чтобы ты своими глазами увидела. Теперь вокруг привычный тебе мир и голый камень. Их нет.
— Ты говорил: когда незримое видишь, оно приближается. Что хочешь может сделать.
