честный» – нельзя.
Или честный, или нет. Это как с девственностью. Или-или. Не скажешь о девушке: «Она там самая девственная». Но если речь о публичном доме, то это значит, что она такая же проститутка, просто у нее меньше стаж, меньше клиентов и меньше болезней.
И вот моя просьба: давайте восстановим средневековый Божий Суд на новом этапе. Старая идея с новыми технологиями – вы себе даже не представляете, какой будет эффект!
В КГБ давно изобретена сыворотка правды. Зальешь в человека стакан – он выложит всё как на духу. Это изобретение снимает все проблемы.
Пригласите меня к себе в Кремль или на Лубянку. Заодно пусть придут генпрокурор, шеф ФСБ, начальник ЦИКи, министр обороны и еще кто хотите (Сурков, Павловский, Немцов, Хакамада, руководители телеканалов и любимые ваши телевизионные разоблачатели врагов).
Сядем, нальем по стакану сыворотки правды. И начнем говорить искренне. Некоторые – впервые за долгие годы.
Для вас и ваших министров будет крайне важно убедиться, что наше недовольство – натуральное, не покупное. Помните, Кудрин объяснял вам, что это провокаторы вывели на улицы толпы протестующих против отмены льгот (по его словам, «жалкие два процента»). Такое объяснение уничтожает смысл протеста и глубоко оскорбительно для людей. Думаю, тысячи согласились бы хлебнуть лубянской сыворотки, чтоб доказать вам, что протестуют они по собственной воле. (Кстати, скажите, пожалуйста, Кудрину при случае, что «жалкие два процента» – это два с половиной миллиона человек. Встреться он с ними лицом к лицу…)
Буду рад видеть Грызлова, Миронова, Фрадкова… Только чур – никто не должен знать зачем. Иначе они тут же все слягут в ЦКБ.
Всем по стакану (или по уколу, если эта штука вводится шприцем), – и вперед!
Давайте, Владимир Владимирович, узнаем наконец правду о дефолте, о продаже оружия врагу, о ценах на лекарства, о смерти Масхадова, о том, как организовывают некоторые военные операции и телепередачи… Много узнаем.
Вам не предлагаю. Должен же кто-то остаться над схваткой[205]. Вы будете арбитром. (Но если решитесь глотнуть – я буду последним, кто станет вас отговаривать.)
Все поклянемся страшной клятвой, что если услышим государственную тайну, то пусть того, кто выдаст ее врагу, покарает беспощадная рука товарищей. (Насчет беспощадности товарищей, надеюсь, не сомневаетесь.)
О женщинах, о сексуальной ориентации обещаю не спрашивать (хотя сам ответить готов). Спрашивать буду только о делах службы: «За что взял?» и «Сколько?». (Хотите – выйду, когда они будут отвечать.)
Обещаю без вашего согласия ничего не печатать. Достаточно будет, что вы много узнаете о своих друзьях. Они вам раскроют душу, и вы полюбите их еще больше. Нет? Ну хоть узнаете, что мне никто вас не заказывал. Тоже нет?
А почему, Владимир Владимирович? Вы разве не хотите знать правду? Неужели вам самому неинтересно, как оно все на самом деле?
…Вы, Владимир Владимирович, можете войти в историю как ВПК – Великий Победитель Коррупции. Райскую жизнь построим в три оставшиеся года. И срок продлим (если сами глотнете). А в будущем – хорошо бы всех поить, кто идет во власть (от замминистров и выше; всех, кому положены авто с мигалками, дачи…). Вопрос один: «Зачем идешь?»
Самое смешное – вы можете это сделать. И даже по закону (Дума проголосует за все, что вам угодно). Самое печальное – что, как бы это повежливее сказать, вы не хотите войти в историю.
Впрочем, может, вы и правы. Может, и не стоит вам знать правду. Меньше знаешь – лучше спишь.
Тогда обращаюсь с этим предложением ко всем, кто думает, что я его ругаю по заказу. Давайте сядем – при свидетелях, под телекамеры, – пьем сыворотку правды из одной бутылки… Тоже не хотите? Ну, тогда, господа, засуньте свой язык в жо-
(Окончание в следующем номере.)
P.S. По моей просьбе верстальщик подогнал «жо-» в правый край последней строки, чтобы выглядело так, будто окончание не уместилось. В следующем номере газеты появился уникальный текст.
Хлебнём для ясности
(Окончание. Начало см. в «МК» от 7.04.05.)
пу!
P.S. Надеюсь, эта публикация попадет в Книгу Гиннесса. Рекорд: самый короткий текст за всю историю цивилизации. Две буквы и один знак препинания (заголовок, естественно, не в счет).
2006
Убийственный народ
2006
Владимир Владимирович, это письмо вам, но не про вас. Надо же иногда и о народе подумать. Чуть было не написал «о вашем народе», а потом спохватился – он же наш (общий), в том смысле, что мы с вами – его составная часть.
И солдат, которого искалечили, – его составная часть. И те, кто калечил, – тоже[206].
Недавно ехал по Тверской в вашу сторону (от Маяковки к центру; центр жизни и центр города временно географически совпадают в Кремле). Перед Пушкинской площадью остановился на красный.
Огромный поток машин двумя рукавами двинулся от кинотеатра «Россия» поперек Тверской на Большую Бронную и на бульвар.
В это время «скорая помощь» пыталась пересечь Пушкинскую площадь вдоль по Тверской от центра. Она включила все свои мигалки, включила сирену на полную мощность. Слышно было хорошо.
Поперек Тверской двигались десять рядов, сотни машин. И никто не сделал даже попытки пропустить «скорую».
В потоке не было начальственных мигалок, не было нелегальных мигрантов, американцев, думаю, тоже не было. Поперек Тверской ехал русский народ. Лучшая его часть. (Средняя – в метро, в автобусах, а худшая – нищая – на свалках, на вокзалах, на папертях.)
Эти, которые ехали, не пропуская «скорую», – у них есть хорошая работа (у девок – богатые спонсоры). Они – в машинах, они благополучные, снаружи минус двадцать, а внутри – плюс двадцать. И, в общем, они в комфорте. Хотя и в пробке.
Если ты в пробке, то есть смысл пропустить того, кто едет поперек. Ничего не потеряешь. Пропустишь, а через пять секунд догонишь свою пробку. Пять секунд, а зато возникнет приятное чувство, что ты – хороший человек.
«Скорые» по Москве почти всегда едут молча (меня раза три возили на «скорой» – всегда тихо, без сирен, без мигалок; мне казалось, что это правильно; хоть везли в больницу, но я же не умирал). На Западе «скорые» всегда воют – едут ли они за больным или с больным. Там всегда уступают им дорогу. Там водитель «скорой» не думает, включать или не включать сирену, не берет на себя ответственность, не решает, надо ли спешить. Он несется как сумасшедший, зная, что все его пропустят.
У нас «скорая» завывает, только если в ней умирающий. Его жизнь иногда зависит не от минут – от секунд.
И вот – Москва, богатый сверкающий город, вечер (никто не опаздывает на работу, едут ужинать), «скорая» воет, никто не пропускает; а этот там, в фургоне, пусть сдохнет.
Лучшая часть народа обычно недовольна другими частями: от них тесно и воняет, от них грязь; противно смотреть, какую дрянь они носят, какую дрянь они пьют.
Лучшая часть предпочла, чтобы человек умер, лишь бы не потерять пять секунд.
И виноват не один какой-то подонок. Подумайте, Владимир Владимирович, вот негодяй, который едет перед тобой, не пропустил «скорую». Что же тебе-то мешает притормозить? Ведь если ты остановишься, все, кто за тобой, автоматически остановятся. Зачем ты помчался догонять негодяя? Объяснить ему, что «скорую» надо пропускать?
