С момента нашего появления у здания фирмы за нами велось наблюдение. Сначала из белой „Волги“, возле которой мы припарковались (В 423 УФ, РУС 77), вышел водитель с девушкой „похабного“ вида и двумя мужчинами, внешность которых определить было невозможно. Один из них, в очках, трижды говорил по телефону. Затем „Волгу“ сменили „Жигули“, красная „девятка“ (В 113 КН, РУС 77). Ее водитель, не скрываясь, подходил к нам, просил закурить, держал себя нагло, вызывающе, можно сказать – провокационно. Внешний портрет водителя «Жигулей»: мужчина лет двадцати семи – тридцати, выше среднего роста, худощавый, но явно физически сильный, светловолосый, лицо рябое, широкий крупный нос лопаткой со слегка вывернутыми ноздрями; главная примета – глаза (подобных я не встречал никогда): они темно-желтого цвета, с черными точками. Во всем облике парня агрессивность, напор, бесстрашие.
Полагаю, необходимо объявить в немедленный розыск обе машины: и „Волгу“, и „Жигули“, хотя шансы на успех 1:99.
А. Табадзе
Прилагаются документы: 1. Акт о проведении обыска 25.06.96 г.
Прочитав и этот рапорт, Миров подумал: «Уже сделано, Арчил. Ищут и „Жигули“, и „Волгу“, и фургон „Мерседес-бенц“. Не только в Москве, но и в Московской области, в областных городах по двух- сотпятидесятикилометровому кольцу от столицы: в Туле, в Калуге, во Владимире, в Рязани, в Твери… Предупреждены все посты ГАИ и прочие службы, которые всегда включаются в дело в подобных экстремальных ситуациях…»
Зазвонил телефон.
«Наконец-то!»
Однако это была жена.
– Веня! – Голос звучал устало и раздраженно. – Ты опять будешь ночевать на служебном диване?
– Я устал повторять, Катя, – сдержанно ответил Вениамин Георгиевич, – такая у меня работа. Я же звонил тебе два часа назад.
– Утешил…
– Ложись спать. Я буду через час.
– Не забудь, завтра пятница. Отвезешь нас с Иришкой на дачу. А сам как знаешь.
– Да я тоже…
Но в телефонной трубке уже бились короткие гудки – супруга бросила трубку. «Что ж, от судьбы не уйти… Все идет к логическому концу, – подумал Миров. – Она уже совсем не понимает меня. Не хочет понимать…» И опять раздался телефонный звонок. «Нет, все-таки у Кати есть совесть. Сейчас, как всегда, будет извиняться за несдержанность».
– Это я, Вениамин Георгиевич, – услышал он взволнованный голос своего зама. – Звоню из клиники. Все в порядке! Завтра графа выписывают…
– Слава богу! – вырвалось у Мирова.
– У меня тоже гора с плеч. Лезут в голову всякие дурацкие предположения.
– И у меня тоже лезут. Ты виделся с Александром Петровичем?
– Нет, к нему категорически не пускают. Даже мое удостоверение не помогло. Говорил с графом по телефону. Он убит происшедшим, не хочет верить… Рвется из больницы. Договорились, что наши ребята его завтра утром доставят в «Космос»…
– Правильно, Арчил! Очевидно, Оболина в ближайшие дни надо поопекать. Береженого Бог бережет. Да и вообще, он наверняка еще не вышел из стресса после пережитого.
– Да, да… – не сразу откликнулся Табадзе. – Пожалуй… Мы договорились с Александром Петровичем о встрече у него в номере завтра в одиннадцать часов.
– Отлично, Арчил.
– Спокойной ночи, Вениамин Георгиевич. Поезжайте домой – надо выспаться.
На письменном столе лежали три папки с историей сервиза «Золотая братина». В папке № 1 была закладка, совсем немного успел осмыслить Вениамин Георгиевич, но чтение уже захватило его – что дальше? «И эту, третью папку возьму домой, – решил он, – с разрозненными материалами, как сказал Иван Кириллович Любин. Полистаю…»
Путешествие «Золотой братины»
Глава 19
Скупой рыцарь
С утра в ювелирном магазине «Арон Нейгольберг и Ко» шла, как всегда, неспешная торговля – посещало его немного покупателей: товар в магазине был доступен только очень богатым людям. Хозяина магазина в торговом зале не было…
Арон Нейгольберг в это время находился в подвальном помещении в полном одиночестве. Под сводчатым каменным потолком все лампы были включены, среди сейфов разных размеров на полу расстелен ковер, и на нем разложен сервиз «Золотая братина» – все триста пятьдесят предметов и чудо- чаша в центре… Как бы сервирован стол на семьдесят персон. Старик медленно бродил вокруг сервиза, с трудом нагибался (в больных коленях потрескивало), брал в руки блюдо, кубок, тарелку, неторопливо, внимательно рассматривал, ударял ногтем большого пальца по краю или дну изделия – рождался тихий звон, как бы приглушенный вековой далью, из которой он прилетел под каменные своды. Скупой рыцарь среди своего несметного богатства.
Арон Нейгольберг замер, ощутив на себе пристальный, парализующий взгляд, и его тело покрылось холодным потом.
– Кто здесь?… – еле слышно прошептал он.
– Я, – последовал спокойный ответ. Голос принадлежал мужчине.
Преодолев ужас, хозяин ювелирного магазина резко обернулся. В старом кресле у стены вольготно развалился молодой человек в черном смокинге, черный галстук-бабочка подпирал воротник белой сорочки, на голове черная шляпа с белым пером, лицо четкой, безукоризненной лепки – все правильно, картинно, пропорционально, – черные волосы набриолинены, глаза черные, зрачков не видно. На левой щеке, под мочкой уха, странная родинка. Нейгольберг содрогнулся от гадливости, как будто ко рту ползет темно- коричневый паук.
– Кто… – Язык одеревенел. – Кто… вы? Как вы сюда попали?… Незнакомец усмехнулся и ничего не ответил.
– Чтобы все сразу поставить на место, – в бархатном голосе незнакомца звучали скука и лень, которые не знают времени, конца и начала, – объявляю вам, господин Нейгольберг: я – дух. И могу попасть куда угодно и в любое время. Для простоты нашего общения у меня есть имя: Каррах.
– Что такое? Почему? Что вам от меня надо?…
– От вас ни мне, ни моим коллегам ничего не надо. Ровным счетом ничего! Поразительно! Какие все люди одинаковые – в любом веке и тысячелетии, куда ни сунься. Я к вам, собственно, по поводу этого золотишка. – Незваный гость кивнул на ковер с предметами «Золотой братины».
– Что?… Не отдам! – взвыл Арон Нейгольберг. – Не отдам!.. – И старик устремился к двери.
– Стойте!
Властный окрик заставил замереть на месте обладателя золотого сервиза.
– Экий вы, Арон… – Молодой человек усмехнулся. – Давайте попросту: вы Арон, я Каррах. Возможно, нам предстоят долгие беседы. Но сегодня я вас задержу ненадолго. Вы присядьте, пожалуйста. А то мне, право, неловко: я сижу, а вы с вашими подагрическими ногами… Присядьте, присядьте!
Нейгольберг, сделав несколько неуверенных шагов, безвольно опустился в кресло у противоположной стены. Он плохо соображал, в висках запульсировала страшная мысль: «Я схожу с ума!»
– Успокойтесь, дорогой Арон, прошу вас! Вы в полном здравии. Просто вам надо поверить: все это существует.
– Что – существует?…
– Мы, духи, бессмертие, ад, рай. Так это у вас называется. Да мало ли еще что! Словом, все существует. Не поверите – действительно свихнетесь. Поверили?
– Поверил, – покорно согласился Арон Нейгольберг, и ему почему-то ужасно захотелось плакать.
– А вот этого не надо! Никаких слез. Итак… Хочу вам дать несколько советов. Но сначала один вопрос:
