лицом собравшегося народа. Секция Лепелетье, руководимая Рише-Серизи, Лагарпом, Лакретелем-младшим, Вобланом и другими, занялась образованием мятежного правительства, под именем Центрального комитета. Комитет этот должен был сыграть в вандемьере ту роль по отношению к Конвенту, какую Комитет 10 августа сыграл по отношению к трону и Комитет 31 мая по отношению к жирондистам. Большинство секций приняло эту формулу, тотчас же аннулированную Конвентом; тогда, в свою очередь, секции не приняли указов Конвента. Таким образом, борьба стала совершенно откровенной в Париже; конституционный акт был отделен от указов о выборах; он был принят секциями, а указы отвергнуты.
1 вандемьера Конвент объявил о принятии декретов большинством первоначальных собраний Франции. Секции снова соединились для избрания выборщиков, а эти последние должны были уже избрать членов законодательных советов. Они решили 10 августа, что выборщики соберутся во Французском театре (он находился по ту сторону Сены); их должна была туда сопровождать вооруженная сила секций, поклявшихся защищать их до самой смерти. Действительно, 11 августа выборщики составили заседание под председательством герцога Нивернуа и под защитой нескольких отрядов егерей и гренадеров.
Конвент, предупрежденный об опасности, объявил свои заседания непрерывными, вызвал войска из Саблонского лагеря, расставил их вокруг здания и сосредоточил всю власть в Комитете из пяти членов; ему было поручено принять все меры общественной безопасности. Членами этого Комитета были выбраны: Коломбель, Баррас, Дону, Летурнер и Мерлен из Дуэ. Прошло уже время, когда революционеры были опасными, и Конвент освободил всех заключенных за прериальские события. Из революционеров, преследуемых раньше реакционерами в департаментах, в Париже был образован полк под именем Батальона патриотов 89 года, численностью около 1500–1800 человек. 11-го вечером Конвент приказал разогнать силой собрание выборщиков, но оно уже разошлось, отложив свое заседание до следующего дня.
В ночь с 11-го на 12-е декрет о роспуске собрания выборщиков и о вооружении Батальона патриотов 89 года возбудил в Париже большое волнение. Начали бить сбор, секция Лепелетье гремела против деспотизма Конвента, против возвращения террора и целый день 12 августа склоняла остальные секции к борьбе. Вечером не менее взволнованный Конвент решился взять в борьбе на себя инициативу, окружить восставшую секцию и, обезоружив восставших, покончить с кризисом. Исполнение этой задачи было поручено генералу Мену и депутату Лапорту. Главной квартирой секционеров был монастырь Фий-Сен-Тома; перед ним были расположены в боевом порядке около семисот или восьмисот человек. Они были окружены более превосходными силами с флангов, со стороны бульваров, и с фронта, со стороны улицы Вивьенн; но вместо того, чтобы их обезоружить, предводители экспедиции вступили с ними в переговоры. Было решено, что обе стороны разойдутся, но едва только войска Конвента ушли, как секционеры вернулись назад еще с бо?льшими силами. Для них это была настоящая победа, как всегда преувеличенная в Париже; она воодушевила их сторонников, увеличила их число и дала им смелость на следующий день напасть на Конвент.
Конвент о конце экспедиции и опасных последствиях ее узнал в 11 часов вечера. Тотчас же Мену был отрешен от должности, и начальство над вооруженной силой передано Баррасу, генералу 9 термидора. Баррас попросил у Комитета пяти дать ему в помощники одного молодого офицера, отличившегося при осаде Тулона и отставленного от службы реакционером Обри; Баррас знал этого офицера за человека умного и решительного, способного помочь республике в такую опасную минуту. Этот молодой человек был Бонапарт; он появился перед Комитетом, и ничто в нем не предсказывало его удивительной судьбы. Человек он был внепартийный и первый раз был вызван на сцену событий; в его манере держаться было что-то робкое и неуверенное, исчезнувшее, впрочем, далее, во время приготовлений к экспедиции и самой экспедиции. Он тотчас вывез поспешно пушки из Саблонского лагеря и расположил их и пять тысяч войска Конвента на всех тех местах, откуда можно было ждать нападения. 13 вандемьера, около полудня, здание Конвента имело вид крепости, которую можно было взять только приступом; оборонительная линия тянулась со стороны Тюильри, от Нового моста — до моста Людовика XV, а на противоположной стороне по всем маленьким улицам, ведущим к улице Сент-Оноре от улиц Роган, Эшелль, глухого переулка Дофена вплоть до площади Революции. Спереди Лувр, сад Инфанты, площать Карусель были заняты пушками, а сзади, на Пон-Турнан и площади Согласия, были расположены резервные орудия. В таком положении Конвент ждал мятежников.
Мятежники вскоре окружили Конвент с различных сторон; их было под ружьем около сорока тысяч человек; командовали ими генералы Даникан, Дюгу и бывший лейб-гвардеец Лафон. Тридцать две секции, составлявшие большинство, создали эту вооруженную силу; шестнадцать же остальных кварталов, преимущественно предместий, слили свои войска с Батальоном патриотов 89 года. Некоторые из них, как, например, секции Кенз-Вэн и Монтрей, присылали свою помощь Конвенту уже во время действия, другие, как, например, Попенкур, при всем своем желании не могли этого сделать; некоторые, как, например, квартал Нераздельности, остались нейтральными. В третьем часу генерал Карто, занимавший Новый мост с четырьмястами человек и двумя четырехфунтовыми пушками, был окружен несколькими колоннами мятежников, принудивших его отступить до Лувра. Эта удача придала смелости мятежникам, бывшим сильнее на всех пунктах. Генерал Даникан потребовал от Конвента удаления его войска и разоружения террористов. Парламентер, введенный в Собрание с завязанными глазами, возбудил сперва большое смятение своим требованием. Многие члены высказались за соглашение; по мнению Буасси д'Англа, следовало вступить в переговоры с Даниканом, Гамон предлагал издать постановление, которым граждане приглашались бы разойтись, и им за это было бы обещано разоружение Батальона патриотов 89 года. Это обращение к секциям возбудило сильный ропот. Шенье бросился на трибуну. „Я удивлен, — сказал он, — что у нас идут разговоры по поводу требований возмутившихся кварталов. Для Национального конвента не может быть никакой мировой сделки; остается только победа или смерть!“ Ланжюине хотел поддержать предложение Гамона, указывая на неминуемые бедствия гражданской войны; но Конвент не пожелал его слушать и по предложению Формана перешел к очередным делам. Еще некоторое время продолжались прения о военных мерах или мирных переговорах с секциями, но вдруг около половины пятого послышалась ружейная пальба, прервавшая всякие занятия Конвента. Было принесено семьсот ружей, и члены Конвента вооружились, составляя как бы резервный корпус.
Битва началась с улицы Сент-Оноре, где господствовали мятежники. Первые выстрелы были сделаны из дворца Ноайль, а затем убийственный огонь продолжался по всей этой линии. Спустя короткое время, на другом фланге две колонны, силой около четырех тысяч мятежников, под начальством графа Малеврье двинулись по набережной и атаковали Королевский мост. Битва сделалась всеобщей; но она не могла долго продолжаться, мост был слишком хорошо защищен, чтобы его можно было взять приступом. После часового сражения мятежники пушками Конвента и батальонами патриотов были отброшены от Сен-Роша и улицы Сент-Оноре. Колонна, занимавшая Королевский мост, выдержала спереди и с флангов, со стороны моста и набережных, три пушечных залпа, проредивших ее и принудивших к полному бегству. В семь часов войска Конвента, одержавшие победу на всех пунктах, перешли в наступление. В девять часов они выгнали мятежников из театра Республики и со всех позиций, занимаемых ими по соседству Пале-Рояля. Ночью они хотели устроить баррикады, и, чтобы помешать их работам, вдоль улицы Закона (Ришелье) дано было несколько пушечных выстрелов. На другой день, 14-го, войска Конвента обезоружили кварталы Лепелетье и восстановили порядок во всех остальных.
Собрание, боровшееся только для своей защиты, показало благоразумную умеренность. Тринадцатого вандемьера было десятым августа роялистов против республики, с той разницей, что Конвент сопротивлялся буржуазии с большим успехом, чем королевская власть предместьям. Тогдашнее положение Франции много помогло победе Конвента. Все желали в это время республики без революционного правительства, умеренного режима без контрреволюции. Конвент, исполняя свою задачу общего умиротворителя, одинаково высказался как против исключительного господства побежденного им в прериале низшего класса, так и против реакционного господства буржуазии, отраженной им в вандемьере. Он один казался способным удовлетворить этому двойному желанию и прекратить между партиями войну, продолжавшуюся во время постепенного перехода власти от народа к буржуазии. Это положение дел наравне с личными опасностями Конвента давало ему смелость и успех в победе. Секции не могли застать его врасплох, а тем более взять приступом.
После событий вандемьера Конвент занялся составлением Советов и Директории. Свободные выборы одной трети прошли в реакционном духе. Несколько членов Конвента, во главе с Тальеном, предложили
