В какой-то мере меня обезоружила ее простодушная улыбка, которой она предварила свою очередную реплику:
— Я, кстати, тоже пишу. Не знал?
— Правда? Что же? — спросил я, изо всех сил стараясь, чтобы голос звучал не слишком грубо.
— Да так… кое-что.
Она выжидательно посмотрела на меня, явно рассчитывая на то, что я поинтересуюсь, что именно она пописывает в свободное от учебы время. Секунды шли, а я не проявлял к ее намекам никакого интереса. Так мы и сидели, глядя друг на друга, я на нее — холодно, она на меня — с надеждой.
Следует заметить, что после того концерта в «Ла-Пальме» Альбу словно подменили. Куда-то делись та скромность и застенчивость, за которые я ее так ценил. Более того, от привычного образа девочки-хиппи не осталось и следа. От Альбы разве что по-прежнему пахло довольно резким дешевым одеколоном, но в остальном она изменилась до неузнаваемости. Как только с приходом весны немного потеплело, девушка стала носить короткие джинсовые юбки, демонстрируя нам, однокурсникам, красивые и всегда тщательно выбритые ноги. Растянутые свитера и мужские рубашки уступили место обтягивающим кофточкам и топикам, нисколько не скрывавшим, наоборот, подчеркивавшим тот замечательный «буфет», которым наградила ее природа. Порой — этого трудно было не заметить — она позволяла себе приходить на занятия, не прикрывая все это великолепие бюстгальтером.
На меня, впрочем, не действовала даже эта «тяжелая артиллерия». Альба же, со своей стороны, не собиралась сдаваться. Вот и на этот раз она предприняла очередной тактический маневр.
— А что ты делаешь сегодня вечером? — спросила девушка.
— Кое-что, — ответил я, передразнивая ее, и добавил, не кривя душой: — Есть у меня кое-какие планы.
— Куда пойдешь?
Я с удовольствием оборвал бы этот разговор на полуслове, но, по правде говоря, у меня не было никакого желания портить Альбе настроение накануне выходных. До конца урока оставалось каких-то несколько минут, и я понимал, что этот допрос надолго не затянется.
— Да вот решил съездить в один клуб, в Барселону. Репутация у этого заведения, прямо скажем, так себе. В него вообще чужим соваться не рекомендуют.
— С девушкой пойдешь?..
— Я что-то не понимаю — о чем ты? — недовольно оборвал ее я.
С каждым разом Альба заходила в своих расспросах все дальше, и я решил, что рано или поздно придется все-таки обломать ее.
— Все ты прекрасно понимаешь, — настойчиво гнула она свою линию. — Подружку завел? Давно встречаетесь?
— Знаешь, подружки, чтобы встречаться, — меня это не интересует.
Вот здесь-то я и дал маху. Мне казалось, что такой ответ обидит Альбу и заставит ее прекратить этот разговор, но она лишь посмотрела на меня с нескрываемым восхищением. Я как-то не учел, что девушка может истолковать мою мысль по-своему. С позиции предполагаемого мальчика, чтобы встречаться, я сразу шагнул на много ступенек вверх, став для нее потенциальным кандидатом в женихи.
Желая избежать возможных недоразумений и недопонимания, я пояснил свои слова:
— Мне не интересно все преходящее, меня влечет лишь вечное.
— Ничего такого не бывает.
— Уверяю тебя, вечность существует, хотя понять и осознать это бывает довольно трудно.
Звонок заполнил аудиторию и прервал нашу едва начавшуюся философскую беседу.
«Неграноче»
Когда все кончится, когда нас забудут,
я уверен: мы встретимся на каком-нибудь празднике.
Когда все время будет потеряно,
хотя никто не будет терять ни секунды,
я уверен: мы встретимся на каком-нибудь празднике.
Нужный мне клуб находился в мрачном, сыром переулке в районе Побле-Ноу. Заведение занимало довольно большое трехэтажное здание, где раньше, судя по всему, располагался магазин по продаже всякого дешевого барахла.
Дело шло к полуночи.
Я появился в переулке, одетый в свое пальто, теперь уже черное, и сразу же обратил внимание на толпу, собравшуюся перед входом в клуб. Кое-кто из самых нетерпеливых уже дубасил в закрытую дверь кулаками. На многих парнях, стоявших в этой компании, были черные, очень узкие джинсы, такие же, как у Роберта. Волосы почти у всех уложены явно с помощью какого-то геля. Девушки также одеты во все черное, на многих чулки в сеточку и ботинки либо сапоги на шпильках. Прически некоторых напоминали ту, что носила Сюзи. Я порадовался, что предусмотрительно наложил на лицо грим, полагающийся в этом заведении, уединившись в каком-то темпом сквере. Теперь мне было гораздо легче смешаться с толпой — по крайней мере, я не буду привлекать к себе лишнего внимания. С моими бледнолицыми друзьями я договорился встретиться уже внутри, но, судя по всему, в эту пятницу попасть в клуб было не так-то легко. На входе в дверном проеме стоял великан-вышибала с браслетами в шипах. В тот момент, когда я подобрался поближе, он как раз спорил с компанией готов, которым во что бы то ни стало нужно было пройти внутрь здания.
— У вас есть приглашения?
— Нет, но мы друзья Костлявого. Он сказал, что будет ждать нас внутри.
— Какого черта, что еще за Костлявый?!
— Официант со второго этажа. Он сказал, что нас к нему пропустят.
— Он вам приглашения выдал?
— Нет.
— Тогда никуда вы не пройдете. Сказано же: вход только по приглашениям.
Это заявление было встречено хором разочарованных стонов и протестующих выкриков. Недовольство усилилось еще больше, когда толпа обиженных заметила, как три девушки-эмо, одетые в японском стиле, миновали фейсконтроль без каких бы то ни было сложностей.
Я пробрался к двери, не испытывая особых надежд на то, что мне удастся преодолеть этот кордон.
— Приглашения у меня лично нет, но мои друзья уже там, в клубе.
Великан с шипастыми браслетами посмотрел на меня сверху вниз. Было заметно, что я явно оказался для него чем-то вроде новой зверушки в богатой фауне, обитавшей в окрестностях «Неграноче».
— А ты откуда знаешь, что они уже там? У тебя что, рентген в голове установлен? Сквозь стены видишь?
— Рентгена в голове у меня, конечно, нет, зато есть мобильник. Ребята только что прислали мне сообщение, что уже прошли внутрь, — с самым невинным выражением лица соврал я. — Можно пройти?
Вышибала молча преградил мне путь и стал смотреть куда-то вдаль, поверх наших голов. Нет ничего хуже физически сильного кретина, которому дали хоть какую-то маленькую власть. Издеваясь над людьми, он испытывает величайшее наслаждение.
Один из парней, так же оставшихся за порогом клуба, подлил масла в огонь:
— Мужик, я с тебя хренею. Еще не хватало, чтобы ты бортанул нас и при этом пропустил какого-то клоуна деревенского.
