Приезжие и сопровождавшие их крестьяне сели на лавки, стоявшие вдоль стен.
Хозяин снял висевшую на стене лампу, увеличил пламя, подошел с ней к Урии и сказал, чтобы тот снял пальто. Закатав Урии рукав свитера, хозяин ощупал и покрутил его руку и сказал, что перелома нет. Урия держался молодцом, даже ругался не сильно. Когда осмотр закончился, он ультимативным тоном потребовал выпивки.
– Правда, давайте выпьем, – согласился Иванов, – досталось нам от птичек, – вытащил из рюкзака большую бутылку самогона и попросил у хозяина стаканы.
Хозяин принес стаканы и большую миску с квашеной капустой и огурцами. Придвинули лавки к столу и Иванов стал разливать самогон по стаканам.
– Ну, – сказал он, подняв свой стакан. – Пьем за хозяев. Спасибо за помощь.
– За хозяев последний тост пьют, – произнес голос у входной двери. – Первый тост должен быть «Со свиданьицем!».
Обернувшись, путешественники увидели высокого мужчину с аккуратной «шкиперской» бородкой, одетого в теплую кожаную куртку и джинсы, заправленные в высокие солдатские ботинки, в руках он держал карабин. На голове у вошедшего была черная бейсбольная кепка с вензелем Нью-Йорка – точно такую носил Урия – и вообще вид у него был отнюдь не крестьянский. Больше всего он напоминал охотника с рекламной картинки.
– Здоров, Георгич! – сказал «охотник» и аккуратно поставил карабин к стенке. – Что ж ты наших птичек пугаешь?
– Юхим! Здорово!
Штельвельд вскочил, едва не опрокинув лавку. Они обнялись, долго хлопали друг друга по спинам, потом подошли к столу, и Штельвельд, сияя, провозгласил:
– Юхим – крестьянский вождь и просветитель! На него вся надежда в нашем предприятии.
– Какой я вождь, – Юхим погладил бородку и сел на лавку рядом со Штельвельдом, – у нас тут вождей нет, у нас тут фратрия.
– Что тут у вас? – переспросил Урия, успевший уже опорожнить свой стакан.
– Фратрия, – повторил просветитель, – то есть большая семья. Все мы родственники тут, – он стал представлять сидевших за столом: – Вот Иван, кум мой, а это сват Петро, а вот тот шурин, Николай. Ты, Георгич, своих товарищей представь, и за знакомство выпьем.
Штельвельд представил участников экспедиции, и выпили за знакомство. Потом выпили за счастливое избавление от опасности. Все присутствующие утверждали, что страусы обязательно убили бы их, если бы не помощь из крепости.
– Тут недавно якись йихалы на «гранд чероки». Думалы, що джип – це як танк. Вытяглы их и вбылы. Мы пизно прыихалы, – сказал один из членов фратрии – путешественники еще не разобрались, где Иван, а где Петро или Николай.
Штельвельд рассказал о целях экспедиции. Юхим замысел одобрил и заверил, что с картошкой проблем не будет – зато будут большие проблемы с возвратом в город.
– Птички вас не выпустят, – сказал он.
Путешественники растерянно переглянулись. Похоже, крестьянский вождь был прав: без помощи жителей крепости в город им не вернуться.
Увидев растерянные лица гостей, просветитель подмигнул своим родственникам и предложил:
– А вы у нас оставайтесь, еды у нас хватает, боевые единицы нужны, да и скучно тут у нас стало, а вы люди новые, образованные – доктора, профессора – расскажете, глядишь, что-нибудь новое. А если не хотите оставаться, – продолжил он уже серьезно, – то есть у меня один план, рискованный, правда. Я позже расскажу. Сейчас давайте книги перенесем в дом – опять дождь пошел, – и машину надо в гараж загнать.
Действительно, пока они были в доме, пошел холодный дождь со снегом. Машина сиротливо стояла посреди площади, и вокруг, казалось, не было ни души. Но только они приблизились к машине, от ворот к ним подошел человек в плащ-палатке и с охотничьим ружьем.
– Ну как, Федир? Все тихо? – спросил его Юхим.
– Тихо, – ответил сторож и опять пошел на свой пост.
– Вы что, круглые сутки дежурите? – спросил Иванов. – Они ночью тоже могут напасть?
– Круглосуточные посты по периметру крепости – только так и можно выжить, – в голосе просветителя чувствовалась решимость. – Эти твари очень хитрые, мы несколько раз от них едва отбились.
– Не понимаю, – сказал Иванов. – Почему бы вам просто их всех не уничтожить. Вот сегодня двоих пристрелили. Сколько их там всего – ну, пусть даже сотня. Перестрелять всех, и дело с концом!
– Долго рассказывать, – просветитель покачал головой. – Тут много всего. Потом расскажу, а сейчас давайте машину к дому подгоним и книги перенесем, – он сел рядом с Переливцевым, – мы тихонько поедем, а вы за нами идите.
17. Watch the birdy[28]
«Странная какая-то ситуация, – думал Иванов, – это ведь животные, то есть птицы, ну пусть крупные птицы, но у всех в селе есть оружие и не самое плохое. Почему они их так боятся, будто это не птицы, а демоны какие-нибудь?».
Но тут он вспомнил, как яростно (как-то слишком яростно для птиц) страусы нападали на их машину, как били ее клювами и ногами, как упорно и бесстрашно преследовали это рычащее, вонючее чудовище – так, наверное, должна выглядеть в их глазах старенькая, одышливая переливцевская «Волга», – вспомнил и мысленно признал, что у местных все-таки были некоторые основания для чрезвычайных мер предосторожности.
