– Дурочка моя! Больше ждали, теперь уже меньше осталось.
– Где же этот рай? Как он зовется? – допытывалась Христя.
– Веселый Кут.
– Около Марьяновки?
– Да.
– Слыхала. Там дворец есть. О нем у нас всякие страхи рассказывали.
– Мало ли что выдумывают.
– Ты меня в Марьяновку повезешь?
– Повезу.
– Я там в церковь пойду. Меня никто не узнает, а я всех узнаю. Вот будет радость! А что, если твоя жена туда приедет и накроет нас? Вот уж мне достанется, все волосы вырвет.
– Выдумываешь ты разную чепуху. Не приедет она без моего разрешения. Не посмеет. Заживем мы с тобой, как в раю. Будто Адам и Ева...
Наступила осень: дожди, туманы, грязь невылазная. Христя не выходила все это время из дому; со скуки вышивала рубашки себе и Колеснику. Да хоть бы пришел кто-нибудь, а то не с кем слова вымолвить.
Как-то раз зашел Проценко по делу. Христя спряталась. Колесник и Проценко долго о чем-то говорили.
«Он, кажется, еще лучше стал», – думала Христя, глядя в дверную щель.
Вечером Колесник позвал ее чай пить. Проценко весело болтал, рассказывал смешные истории. Христя хохотала, а Колесник недовольно поглядывал на нее.
– Ты что-то очень много смеялась сегодня, – сказал он ей, когда Проценко ушел.
– А что?
– Ничего. Может, к молодому потянуло? Смотри!
Христя не ответила, но решила больше никогда не выходить из своей комнаты, когда придет Проценко.
Так она и делала.
Колесник заметил это и был очень доволен.
Как-то в воскресенье Христя оделась особенно нарядно и пошла погулять. Улицы были полны народа.
На Христе было черное суконное пальто, отороченное серым смушком, и такая же шапочка. Мороз еще больше нарумянил ее щеки. Она хороша была, как маков цвет. Все на нее заглядывались.
– А кто эта незнакомка? – спрашивали друг друга прохожие.
– Это же содержанка Колесника.
– Эх, и хороша, черт его подери!
Среди группы молодых женщин Христя заметила Проценко. «А ну, узнает он меня?» – подумала она и направилась к нему навстречу. Проценко оживленно болтал, а его спутницы громко смеялись. Христя подходила все ближе. «Кто это?» – услышала она приглушенный шепот. В это время Проценко взглянул на нее. Словно пораженный громом, он мгновенно умолк. И сразу опустил глаза.
– Ты замерзла? – обратился он к спутнице, шедшей с ним рядом.
Та что-то невнятно сказала, и они прошли мимо. Христя вскоре свернула на другую улицу и пошла домой. Смеркалось, мороз крепчал, на темно-зеленом небе загорались звезды, на улицах зажгли фонари. Дневной шум понемногу утихал, люди спешили домой. Христя шла неторопливо. Ей было досадно. Вот он какой – дома готов руки лизать, а на улице отворачивается. Где уж нам: он с барышнями гуляет, а я кто?... Содержанка Колесника... От горя сердце у нее сжалось. С опущенной головой она медленно шла по направлению к дому. Вдруг пред ней очутился Проценко.
– Здравствуйте! Гуляете?
Христя молчала.
– А Константин Петрович дома?
– Что вам нужно от меня? – сказала она сердито. – Мало вам, что молодость мою загубили?
– Вы сердитесь, что я не поздоровался с вами? Со мной была моя жена.
– Я одно только хочу знать: что вам от меня нужно?
Проценко сбивчиво заговорил о прошлом, которое так быстро миновало.
Христя была рада, что уже близко к дому. Как только они подошли к крыльцу, она резко дернула ручку звонка. Открыть вышел сам Колесник.
– Константин Петрович, мое почтение! – предупредительно сказал Проценко.
– А, то вы...
– Проводил... вот их... – Проценко указал рукой на Христю, побежавшую вверх по лестнице. – А теперь иду домой. До свидания.
– К черту! – буркнул Колесник, запирая дверь.
– Где ты подцепила этого вертопраха? – сердито спросил он Христю, вернувшись в комнату.
– А я знаю, зачем он увязался? – не менее сердито ответила Христя.
Колесник, сдвинув брови, угрожающе произнес:
– Смотри! Не очень водись с этими молодчиками, а не то в два счета вылетишь!
Весь вечер Колесник был молчаливым и неласковым. Христя тоже молчала. Установившийся мир и покой был нарушен. А Христя сейчас больше всего жаждала покоя.
Она вспомнила свое недавнее прошлое, как носилась по белу свету без руля и без ветрил, словно опавший лист, гонимый осенним ветром, и ужаснулась при мысли, что может снова вернуться к этой жизни.
– Папаша! Не сердись на меня! – сказала она нежным голосом.
И она рассказала Колеснику о встрече с Проценко, о том, что он с ней не поздоровался, и как потом он попался ей навстречу, когда она возвращалась домой.
– Гляди, только не обманывай! – ласково сказал Колесник.
После этого Христя дала себе зарок больше не гулять по городу. Она сидела дома и нетерпеливо ждала прихода весны.
В этом году весна, как назло, запоздала. Уж и Пасха не за горами, а снег еще не тает; дни ясные и солнечные, а морозы берут свое. Только после Пасхи пошли дожди и стало тепло. В три дня растаял снег, появились подснежники, фиалки. Эти первые цветы так радуют сердце, так сладостно волнуют. А мысли неудержимо влекут в неведомые края, прекрасную и манящую даль, воображение рисует образы счастливой жизни, которой человек, может быть, никогда не увидит.
Так мечтала и Христя о своей поездке в Веселый Кут.
Дом ей казался тесным и душным, город – пыльным и мрачным. Ее тянуло на простор, в бескрайние поля, где гуляет ветер и солнце золотит колышущееся море колосьев, на зеленые луга, похожие на богато вышитые ковры, в кудрявые рощи, синеющие вдали. Там бы она, как вольная птица, отдохнула и набралась сил. А Марьяновка? Родная хата, где она выросла... что с ней сталось? А подруги, с которыми она делила девичьи радости и горести, – где они теперь? Христю очень волновали эти воспоминания... «Все перенесу, все стерплю, только бы скорее попасть в этот рай!» – молила Христя, вставая и ложась.
Миновали дни за днями, сначала теплые, весенние, потом знойные и душные.
– Когда ж мы поедем?
– Скоро, скоро, – ответил Колесник. В последнее время у него было много служебных дел, приходилось часто выезжать в уезды. Христе случалось целые недели просиживать одной дома.
Собрались ехать только в конце мая. Колеснику надо было попасть в Н-ский уезд чинить мосты и плотины. Уже несколько дней шли дожди.
– Хочешь, поедем?
– Хочу, хочу! – радостно вскрикнула Христя.
На следующее утро они выехали. Как счастлива была Христя, когда она снова увидела поля, зеленые всходы, кудрявые леса и села, – все одинаковые и так похожие на ее Марьяновку, что Христя не раз спрашивала: не она ли это?
– Еще далеко до Марьяновки. Надоест трястись, пока доберемся.
