Материалы к истории крайне - западных славян

концов, с умножением народа ввели просительные гимны и службы. Вначале же они только славили Бога. Но и Венд сохранил в своей языческой религии представление о некоторого рода таинствах, ибо по его пониманию Боги присутствовали при всех важных событиях жизни человеческой: Боги благословляли брак, они же скрепляли дружбу, благословляли акты мира и войны, где они подавали свою помощь, «на врази победу и одоление».

В каждом национальном Храме было знамя с изображением Божеств, которое народ рассматривал как свою наибольшую Святыню и которое священники торжественно выносили перед народом в важных случаях. Некоторые племена Вендов имели знамена с изображением Дракона с женской головой и руками в железных доспехах. Обитатели Раяны (Рюгена) имели другое знамя, которое они почитали почти наравне с Божествами. Они его называли «Станиця», вероятно, от слова «ставитися» под Знамя. Независимо от частных жертвоприношений, имевших место всякий раз, когда кто-либо хотел умилостивить Бога, приводя овцу или быка, Венды имели три больших праздника в году. Даже личное жертвоприношение сопровождалось плясками и пением всего народа, а в праздники к Храму шли вообще все.

Первым большим праздником был Зимний Праздник в те же дни, что и Рождество или «Юль» Скандинавов. Это, конечно, везде и всегда отмечаемый всеми религиями Праздник Рождения Дня. В двадцатых числах декабря все народы отмечают удлинение дня и, следовательно, приближение Солнца. Эти дни везде у Славян сопровождались возжиганием Зимних Кострищ и плясками вокруг Зимы-Бабы. Вероятно, делали так и Венды, хотя об этом автор не говорит. В Юрьевке на Днепре в десятых годах нашего столетия кое-где на дворах, главным образом на токах, занесенных снегом, катали Трех Братов, три фигуры, вероятно, имевшие символическое значение и долженствовавшие изображать Коляду, Яра и Крышнего. Последний был меньше, чем остальные два. Образ Младенца в эти дни являлся образом Рождения Света.

Нам кажется, что общность Кострища, Младенца и Коляды с Яробогом была и у Вендов, как у всех Славян, выражением Рождения Света. Это — общение Весны, Тепла, Солнца, Пастбищ, Агнца-Солнца и Жертвы Искупления от страдания Зимнего, как и у всех народов. В Юрьевке перед Тремя Братами жгли Кострища, а потом ставили у ног Старшего Брата Сноп и уходили, предварительно насыпав зерен на выметенную площадку перед Братами. Утром воробьи праздновали тоже, ибо могли клевать зернышки. Синичек угощали «Клечевым салом», т. е. вешали на ветки (клечево) кусочки сала на веревочках. Птички ели сало и щебетали «веснянку», как говорили старые люди, т. е. песни Весне. Весну южно-русское население любило, так как Зима-Боярыня, несмотря на юг, была подчас тяжелая, долгая и холодная, и Весна приносила радость Возрождения Трав и Зелени.

Мы нарочно проводим параллель с южно-русскими верованиями, чтобы указать этим на единство Славянской Мифологии, идущей из единого источника — Ведизма. Южно-Русский народ, как и Северо- Русский мы называем Русскими, потому что нет никакой существенной разницы между Мифологией Вендов и Русских, а тем менее между Двумя Русскими Народами. Раз Мифология одна, то и все остальное одно и то же. Уже между Германской и Славянской Мифологиями гораздо больше разницы, и там единства иной раз не найти.

Вторым праздником был Праздник Весны, который Венды посвящали воспоминанию Усопших. Этот Праздник, конечно, идентичен с Красной Горкой и Радоницей. О его праздновании автор говорит мало, но и тут понятно, что он сопровождался жертвами, пением, плясками и всеобщим Обедом на Могилах Усопших, как это практиковалось на юге Руси. У Белорусов говорит хозяйка: «Святые Радзители, идзите до нас хлеба-соли откушать!» Во-первых, Белорусы этим обозначают Культ Предков, называя родителей «Святыми», а во-вторых, они их зовут как живых на Трапезу с Живыми.

Также, вероятно, и Венды совершали Трапезу эту, потому что Весной она отличается радостью общения с Усопшими, тогда как осенью Тризна Славян была грустной. Тут сказывается влияние времени года. Осень — предчувствие неизбежной Зимы, снега, холода и лишений, в некотором смысле это — образ Смерти, сначала смерти Природы, а затем и смерти личной. Осень и Зима — эпоха умирания Света, удаления Солнца. Славяне были детьми Солнца и для них удаление Солнца означало не только уменьшение дня, но и расставание со Светом, Солнцем, Божеством.

Третьим праздником был Праздник Жатвы.

Конечно, как и у Ведийцев, священники благодаря такому устройству религиозной жизни народа играли выдающуюся роль, как указывает автор. По нашему мнению, жрецы были не только духовными наставниками людей, но и их отцами, входившими во все детали жизни своих пасомых. Отсюда сильный и мужественный народный дух Вендов, Храбрых Воинов и гостеприимных селян, ибо, чтобы устоять в тяжкой борьбе с Германцами, Венды должны были быть едиными. Их в этом отношении больше объединяла религия, чем княжеская власть.

Мармье не говорит о других праздниках, но они, вероятно, были у Вендов, подобно тому, как они были у других Славян, и в частности — у Русских Славян. Последние праздновали каждый месяц какое-либо Божество. Так, были у них Ладо-День, Купала-День (Иванова Ночь), Семик-День, Дажьбо-День и т. д. Вероятно, Венды тоже их праздновали, облекая в несколько иную, чисто местную форму.

Мармье говорит, что жрецы Вендов были старейшинами, судьями, законодателями и арбитрами в разных случаях споров. Позже Ободриты, принадлежавшие к племени Вендов, избрали князя, который играл скорее роль воеводы, чем властителя. Его авторитет был очень ограниченным. В тяжелых обстоятельствах люди ждали решения Божеств, и это священники передавали им такое решение. Жрецы хранили в Храме народное достояние, серебро и золото, приносимое воинами с войны, или купцами, платившими дань за право торговли.

Князь, избранный на княжение, становился на камень и приносил клятву, подавая руку хлеборобу в том, что будет хранить религию, защищать вдов и сирот и уважать законы. Однако те же выбравшие его люди могли лишить его княжения, и его корона была в их руках. Они могли его даже убить, что, вероятно, случалось не раз. Князь был ответствен за урожай, поражение на Поле Сечи, и иногда ему рубили голову перед лицом Богов. По-видимому жрецы, вынесшие то или иное решение в случае неудачи, сваливали вину на него, утверждая, что Боги сказали делать так, а он сделал иначе, нарушил их волю, и теперь весь народ отвечает за его ошибки. Таким образом, жрецы не несли никогда ответственности. В случае удачи она приписывалась помощи Богов, а в случае ошибки отвечал князь. Если ему при этом рубили голову перед Божествами, как нарушившему торжественную клятву, то это делали чтобы умилостивить Богов на будущее. Так же поступили Шведы, убившие однажды во время неурожая своего короля Домалда. Они окропили его кровью жертвенники своих Идолов.

Автор добавляет, что одни обитатели Рюгена — Ободриты имели князя, у остальных Славянских племен он носил имя воеводы. Тут он говорит, что в слове «вода» («воевода») этимологи нашли указание на Божество Германцев Одина. Конечно, давно известно, что если Славяне и знали Одина, они сами называли Сварога «Единый» и «один» даже осталось в числительных Русского языка, все-таки в слове «воевода» надо видеть «вода-» от слова «водить» (вероятно, того же корня, что и Санскритское «Вед-» или «Венд-»). «Водить» значило одновременно и «вода», т. е. «водопой», ибо стада нуждались в водопое в определенные часы дня.

Мармье говорит, что вся история Вендов, начиная со времен Каролинга (Шарлеманя)[198] является только картиной несчастий, войн и гражданских неурядиц. И в это печальном способе жить совместной жизнь, увы, мы, русские, тоже походим на Вендов.

Венды воевали против Вильцев (Венды и Ободриты — одно и то же), Саксонцев, Датчан, и когда война кончалась с одного края, она разгоралась с другого. А когда не было войны, гроза разражалась внутри. Одни «вожди» дрались против других, боролись с соседями, старались захватить власть, влияние.

Гражданская война подтачивала силы Оботритов-Вендов. Три века приблизительно шла страшная борьба извне и изнутри. Снаружи наступало Христианство, которое «проповедывали» огнем и мечом всякие просветители, изнутри шли интриги разных кандидатов на власть. В этой двойной борьбе истощались силы народа, и гостеприимный прежде, доверчивый и мирный Венд стал со временем подозрительным, желчным, недоверчивым, коварным. Во встречном он видел уже не посланного Богами гостя, для которого обязан сделать все, но врага. Между тем Гельмольд в своей «Хронике Славорум» описывает трогательное устройство Вендов-Ободритов, считавших священной обязанность принять гостя. В эти грубые времена, вероятно, враги были даже непрочь прикинуться «гостями», чтобы разведать все перед нападением.