мы.
— Ну, ладно, это дела дней далеких, Кюра. — было видно, что Андрей с трудом себя сдерживает, делал глубокие затяжки, долго держал воздух в груди.
Я про себя думал: «Давай, давай, разведчик, это тебе не выбивать показания, а добывать их!»
Окружающие нас разведчики молчали, но было видно, что им тяжело это дается, костяшки пальцев, сжимающих оружие, побелели, глаза пылали ненавистью, они готовы были разорвать на мелкие кусочки этих духов. И стоит нам с Андреем отвернуться… «При попытке к бегству…» — стандартная формулировка. А лучше — концы в воду, благо, что вон она, рядом течет. Даже и стрелять не надо, просто связанных сбросить в эти быстрые мутные воды…
Не знаю почему, вроде вокруг все свои, но я сделал несколько шагов и перекрыл обзор бойцу, что больше всех потел. Встал на линии огня.
Этого ни в коем случае делать нельзя было, потому как дух мог дернуться и броситься на Андрея, но этот Кюра нужен мне живой. Нам всем он нужен живой… Очень нужен… И этот араб тоже знает много, жаль, что не знает Каргатов арабского.
— А сейчас, дорогой ты мне человек, — продолжил Андрей, «раскачивая» духа — расскажи мне о сегодняшних делах. Например, где сейчас Шейх?
— Он ушел, — просто ответил Кюра.
— Когда ушел, куда ушел, кто с ним ушел, почему вы здесь остались?
— Шейх ушел вчера в обед. С ним основные силы ушли. Когда у него сеанс связи был по спутниковому телефону, ему сказали, что будет облава. Ну, и друзья из Чечен-Аула также сообщили про это. Мы хотели завтра Новые Атаги взять, но ваша зачистка нам помешала.
— Куда ушли?
— Не знаю. Нам сказали, чтобы мы здесь ждали. Я и он, — дух кивнул на лежащего араба.
— Зачем вас здесь оставили? Ты не понимаешь, что вас просто подставили? Сдали как стеклотару.
— Да нет, — голос неуверенный. — Скоро начнется митинг, как только туман рассеется, солнце взойдет, мы должны были сзади сделать несколько выстрелов по вашим, — он сглотнул слюну, бойцы еще больше напряглись.
— А этот гусь на хрена? Он же по-русски ни бельбеса не понимает. Если его схватят, то сразу на кичу кинут. Под местного не канает. Не понял.
— Если толпа назад хлынет, он должен был ударить по толпе. Мне не доверяют… Наверное. Я не знаю, смог бы по своим стрелять.
— Западло, значит, самому по бабам стрелять чеченским? Араба держите для этого! А по русским — нормально? — Андрей взорвался.
Но тут же взял себя в руки.
— Ладно, проехали, ты и сам должен понять, продолжай.
— Как только начнется митинг, мы должны смешаться с толпой и сзади стрелять. Для этого даже специально привезли АКСУ, — он кивнул в сторону сваленного оружия, что изъяли. Там отдельно лежали два укороченных автомата.
Для нормального боя — это не оружие, а вот по бабам в спину стрелять, и из-за живого щита по солдатам — в самый раз.
— Что же вы за люди такие? По своим же лупить? А? Шейх куда ушел? Он с концами ушел или вернется?
— Вернется. Он не далеко сидит.
— Где?
— Не знаю, — я почему-то поверил, что он не знает.
— Кто еще из ваших в деревне остался?
— Человек пять-шесть, все раненные.
— Где они сидят? Быстро говори!
— Не знаю. Они все места лежки поменяли. Те временные стоянки, что были рядом со Старыми Атагами, они покинули.
— Где могут новые быть?
— Садаев с Хизиром сами искали. Никого не брали с собой, даже телохранителей.
— А думаешь — где?
— На высоте. Хизир любит, чтобы все было видно.
— На высоте… — задумчиво протянул Андрей.
Вокруг Старых Атагов этих господствующих высот было до кое-какой матери и больше. Любой холм годился для этих целей.
— Что слышал про архив? — я вступил в разговор.
— Шейх очень гордится, что у него он есть. Но где прячет — не знаю. Есть у него в окрестностях села надежное место. Там он и прячет его. Он знает и его телохранители.
— В какую сторону хоть уходили?
— Вроде к реке. Но там много тропинок — могли и свернуть. Ну, не знаю. Честное слово не знаю.
— А этот откуда? — Калина кивнул на араба.
— Из Афганистана. Он за идею воюет. Паломничество в Мекку совершил. Хадж.
— Божий человек, который наших убивал. Понятно. Тьфу! — Калина с ненавистью посмотрел на афганца.
— Ладно, пошли. Жить будешь, если не побежишь. Понял?
— Понял.
— Поднимайте этого урода и поперли! Новости есть? — это уже к радисту.
— Еще пятерых взяли. У нас без потерь. В селе митинг собирается.
— Все по плану. — Я поднял голову, солнце вышло, и туман начал рассеиваться. — Только не будет этих провокаторов. Пошли, сейчас там жарко будет.
— Где тут «сюрпризы» стоят?
— Какие сюрпризы? — не понял задержанный чеченец.
— Растяжки, мины, фугасы, волчьи ямы, — пояснил боец.
— Нет ничего, мы не успели ничего поставить.
— Пойдешь первым. — Калина подтолкнул чеченца.
Мы выдвинулись. Но пошли уже другим путем — поверху. Среди кустов мелькала еле заметная тропинка. Под ногами трещали ветки. Первым шел чеченец, затем два бойца, потом афганец, я был замыкающим. Вышли к нашему БТРу, загрузили пленных внутрь, сами на броню, и поехали к МТС.
Там уже собиралась небольшая толпа. Но для митинга маловато, человек десять, и то они просто слонялись, без воплей и проклятий в наш адрес.
Все тихо и пристойно, основной митинг, скорее всего, в центре села.
По двору МТС выхаживал Гаух. Увидел меня на броне, помахал здоровой рукой.
— Здорово, пехота!
— Сам такой. Кого взяли? — я спрыгнул с брони.
— Одного моя группа. Молодцов тоже взял. Каргатов Серега стреножил одного козлопана. Военные двоих. А ты?
— А мы — троих. Учись, салага.
— Ну так наливай! Ты у нас сегодня изменником работаешь!
— Дождетесь! Как же! Когда научитесь как старые волки работать, вот тогда и накрою поляну, а сейчас — за застеленным вашими общими усилиями столом дедушка вас будет учить уму разуму.
— Здорово, Володя! — подошел Калина. — Видал, каких орлов захомутали! — кивнул в сторону задержанных, их как раз вынимали из БТРа.
— Солидно. — Вова кивнул.
— Один — афганец. Учись работать! — Калина был доволен.
— Ну, и как разведка, вести допросы без пристрастия? — поинтересовался я.
— Да, ну его на хрен! Проще в речке утопить! Тьфу!
