что все еще можно в чем-то его опередить. Но Камерон чувствовал, как подробности щекочут ему губы, как будто их вытянули из самых защищенных частичек его мозга вероломным снадобьем.
– Да, мой милый Камерон, расскажи мне все, – промурлыкала рыжая. – И тогда я получу от тебя все, что мне надо.
– План, – выдохнул Камерон.
– Да, так что насчет Плана?
Его глаза поспешно закрылись. На лице женщины выразилось невероятное удивление. Затем она опрокинулась на Камерона. Он пытался перекатиться на бок, но не мог пошевелиться. Почти незаметный тихий звук его голоса и вздох заставили робота приблизиться к глазам Камерона. Поспешное моргание ресницами отослало часового прочь. Через несколько минут он вернулся с целым отрядом более крупных по величине и могущественных аппаратов.
Тяжесть мертвого тела женщины ослабла и исчезла. Камерон в восхищении следил, как его роботы методично сожгли труп лазерами, превратив в золу, а потом сожгли и золу. Камерон специально не приказывал им это делать. Его команда была более общей: спрятать тело так, чтобы его никто не смог обнаружить. Роботы проявили больше инициативы и изобретательности, чем даже он сам, их изобретатель, считал возможным.
Острая боль заставила мужчину подняться. От точки укола исходил жар, пока его тело не начало гореть от нейтрализующего вещества.
Ноги все еще подгибались под Камероном, когда он прошел через лесок и вернулся в бунгало. По мере того, как он туда добирался, возвращались силы. Вместе с ними приходила решимость повернуть это происшествие себе на пользу. У Мечникоффа могут быть на планете другие агенты. Теперь, когда он знает об их существовании, это мало что для него значит.
Мечникофф, Кинсолвинг, Проект Высвобождения. Все это сливалось у него в голове. Оставалось только добавить сюда гениальный штрих, который мог бы нанести один Камерон. Еще до того, как разразится чума, он войдет в директорат Межзвездных Материалов.
Глава десятая
Бартон отчаянно боролся, чтобы обрести подвижность рук и ног. Вонь, исходившая от твари, возвышающейся над ним, не давала дышать и лишала сил. Кинсолвинг придержал дыхание, затем выдохнул как можно больше воздуха и слегка пришел в себя. Когда чудовище нацелилось на него свирепой лапой, снабженной когтями, он резко повернулся набок и откатился. Бартон почувствовал, как из спины у него выдрали кусок мяса, но боли не ощутил. Кинсолвинг продолжал катиться. Он услышал, как кричит Вэнди Азмотега, но ее голос, казалось, звучит где-то на расстоянии парсека.
Поле зрения Кинсолвинга сузилось, наконец он понял, что смотрит вдоль темного туннеля. Легкие инженера почти разрывались, но он задерживал вдох. Дыхание этого существа парализовало. Кинсолвинг лишал себя кислорода, зато лишал и это массивное чудовище сильного оружия против себя.
Мир как будто сжался в маленькую яркую точку, Кинсолвинг посмотрел вверх и попытался сообразить, что он видит. Чудовище взревело и зарычало, обращаясь в сторону маленького помещения – это появилась новая опасность. Сквозь растерянность и поднимающуюся агонию Кинсолвинг узнал серебристый блеск – робот-убийца настиг их. Кинсолвинг не мог встать, но слабо взмахнул рукой и привлек внимание робота. Вместе с роботом приблизилось чудовище.
Силы Кинсолвинга убывали слишком быстро, чтобы отодвинуться подальше в угол. Наполовину прижатый к стене, наполовину распростершись на грязном полу, он наблюдал за битвой сквозь сгущающуюся дымку черной темноты.
Его встряхнули чьи-то руки. Кинсолвинг старался не дышать, но его тело требовало кислорода. Он тяжело вдохнул, и живительный кислород наполнил легкие.
– Барт, проснитесь! Вы ранены?
Его глаза открылись и сфокусировались на лице Вэнди.
– Мы живы?
Это казалось невероятным, судя по всему тому, что он помнил. Чудовище было слишком большое и могучее, чтобы драться. А вонь! Она парализовала Кинсолвинга.
– Робот столкнулся с фрицем. Робот его уничтожил – он всверлился в живот чудовища и взорвал его.
Кинсолвинг сел, моргая. Его спина превратилась в участок расплавленной боли. Он огляделся и увидел клочья грязно-белого и кремового меха, жженого мяса и крови, разбросанные по стенам и потолку. Труп чудовища был отброшен к дальней стене.
– Фриц? – Кинсолвинг не мог заставить свой мозг работать как следует. Он уловил незнакомое слово и цеплялся за него, скорее, для того, чтобы уверить себя в том, что жив, а не за тем, что ему так уж необходимо было узнать смысл слова.
– Треканианцы их сюда завезли. Говорят, что они ручные. Не знаю, для чего они им. Никакие они не ручные.
Кровь чудовища капала с лица Вэнди. Кинсолвинг протянул руку и вытер ей щеку. Но только размазал кровь.
– Значит, такие любимцы.
– Треканианцы хотели, чтобы фрицы разгуливали повсюду свободно. Я это запретила, когда фриц напал на двоих моих служащих. Треканианец, который его привез, считал его очень милым.
– И оно нападало на людей?
Вэнди только кивнула. По напряженной линии ее губ Кинсолвинг понял, что это до сих пор для нее горькое воспоминание. И уже не в первый раз Кинсолвинг подумал: а может быть, Камерон и другие не так уж неправы со своим Планом Звездной Смерти. Ведь инопланетяне и на самом деле обращались с людьми презрительно.
Кинсолвинг почувствовал, что полностью пришел в себя. Нет, План несправедлив. Геноцид – не выход. Выход – это завоевать уважение, несмотря на оппозицию чужаков. Так же, как бывают злые люди – Кинсолвинг вынужден был включить в такую группу Камерона, Гамильтона Фремонта и других, – так же есть и злые инопланетяне. Кинсолвинг встречал и таких, которые просто выполняют свою работу, которые приятны в общении и даже добры. Полисмен с Зета Орго-4 Квиккс – существо, с которым он достиг некоторого взаимопонимания.
Бартон хотел бы, чтобы их встреча произошла при иных обстоятельствах. Он чувствовал, что они могли бы назвать друг друга друзьями.
Вэнди помогла Кинсолвингу подняться на ноги. Его пошатывало. Она осторожно обхватила его за талию и повела в туннель.
– Вам нужен автоврач. Фриц порвал вам спину, раны неглубокие, но грязные когти могли внести инфекцию.
– Я не мог пошевелиться, – объяснил Кинсолвинг, чувствуя, что теперь, когда он покинул берлогу чудовища, силы возвращаются быстрее.
– Я сделал всего один вдох, и оно превратило меня в дрожащий комок.
– Они охотятся, пользуясь содержащимся в воздухе протеином, который оглушает добычу. Таким же путем они спариваются.
– Фотонно! – саркастически воскликнул Кинсолвинг. – Не знаю только, хотело ли оно съесть или спариться со мной.
– Я повидала поведение фрицев и думаю – разница небольшая. Но пойдемте, надо подниматься.
Вэнди толкнула его на лестницу. Кинсолвинг полез наверх, и ему удалось выйти на яркое парадизское солнышко. С помощью Вэнди он добрался до ее небольшого бунгало.
– Посидите спокойно, – распорядилась она, – а я вызову автоврача.
– Мне уже лучше, – заверил Кинсолвинг.
– Он не сел, а расположился животом на полу. Такое положение облегчило давление на раны. Он уснул и проснулся лишь тогда, когда жужжащий медицинский робот принялся за работу.
– Об этом надо сообщить, – предупредил автомат. – Такие раны – третий разряд свирепости.
– Так сообщите, – сказала Вэнди. – Отметьте в том же файле, что такими же были раны Стива и Гонсалеса.
