на ноги и тяжело заколотил кулаком по кнопке аварийного вызова. Он громко выругался, когда ничего не получилось. Желудок поднялся куда-то к горлу, а лифт опустился назад в шахту – в темную глубину, к затопленным нижним уровням.
Глава вторая
Голая скалистая планета вращалась вокруг солнца, излучающего слишком много ультрафиолета, чтобы жизнь на ней была комфортабельной, но люди все равно населяли Гамму Терциус-4. Посреди потрескавшейся из-за звездной радиации равнины поднималась великолепная башня со шпилем, ее многочисленные грани сверкали чистым нефритовым огнем. Внутри этого сияющего строения собрался совет директоров корпорации Межзвездные Материалы.
Во главе отполированного стола, инкрустированного земной слоновой костью, сидел высохший морщинистый человечек, едва способный высоко держать свою собственную голову. Всякий раз, когда Гамильтон X. Фремонт устало заваливался, внимательная медсестра тихонько трясла его плечо. Человечек отмахивался слабым движением такой бледной и полупрозрачной руки, что казалось, будто она сделана из бежевого полиэтилена. Только когда остальные семеро вошли в комнату и заняли места за спинками пневматических кресел, председатель корпорации слегка кивнул. Сестра вытащила небольшую упаковку из кармашка своего форменного платья и высыпала содержимое в стакан с водой. Смесь зашипела и запузырилась, превращая дистиллированную воду в бледно-голубую жидкость. Женщина помогла Фремонту выпить стимулятор. Семеро ждали с плохо скрытым нетерпением. Наконец лекарство подействовало и превратило их председателя в более живую персону.
– Садитесь, – приказал Фремонт голосом удивительно сильным и глубоким для человека в таком ослабленном состоянии. Дрожащие руки лежали перед ним на столе черного дерева. Фремонт слегка наклонился вперед.
– На Глубокой появилась проблема. Докладывайте, мистер Гумбольт.
Кеннет Гумбольт прочистил горло, пытаясь скрыть свою нервозность. Ничто не ускользало от проницательного взгляда Фремонта. Уже не в первый раз Гумбольт пожалел, что не знает секрета лекарства, которое сестра давала Фремонту. Если эта смесь превращала дряхлого трясущегося старика в администратора, способного управлять финансовой звездной империей, что же она смогла бы сотворить с человеком в четыре раза моложе него и в два раза более амбициозного?
– Господин председатель, члены совета, – начал Гумбольт.
– Можете опустить преамбулу. Я стар, и у меня не осталось времени на такие отнимающие время процедуры. Приступайте прямо к докладу. Глубокая. Редкоземельные шахты. Неприятности, которые у нас там начались. Вы же это помните, так, Гумбольт?
– Да, сэр, – произнес Гумбольт, проклиная старика и пытаясь овладеть собой. Он был членом совета одного из самых могущественных конгломератов в контролируемом человеком космосе. Он завоевал себе это положение. Он заработал его! Не допустит он, чтобы Фремонт его запугивал.
Но в присутствии старика Гумбольт испытывал настоящий дискомфорт.
– Агент-представитель ллоров выразил крайнее неудовольствие нашими операциями на Глубокой номер два, – объявил Гумбольт. Он не заглядывал в свои заметки. Доклад словно кто-то выжег в его мозгу. Гумбольт отвечал за десять действующих шахт на четырех планетах, поэтому мог разбираться только в самых общих деталях дела, но Глубокая обнаружила проблемы куда более важные, чем просто потеря прибылей для ММ.
– Принудят ли нас снова вести переговоры? – поинтересовался Владимир Мечникофф, сидящий слева от Гумбольта.
– Нет. Ллоры воспринимают нас только как неуклюжую помеху. Нет ни намека на то, что они знают о Плане или о том, как добыча Глубокой номер два с ним соотносится.
– Это вы будете отвечать, если они хотя бы о чем-то догадаются, – буркнул Фремонт. – А что насчет продукции? Насчет наводнения?
– Старший инспектор шахты Кинсолвинг овладел ситуацией гораздо быстрее, чем можно было ожидать, и начал выкачивать воду из трех затопленных уровней, только три самых нижних остались закрытыми. Территория склада редкоземельных пород расчищена.
– Он знает? – спросил Мечникофф.
– Нет, невозможно, чтобы он сумел раскрыть саботаж и хищение окислов! – Гумбольта разозлило, что Мечникофф вынудил его чуть ли не оправдываться. Кеннет Гумбольт ощутил, как власть ускользает от него, а звезда Мечникоффа поднимается. Изменение влияния на совет всегда происходит примерно так. Гумбольту придется сохранить то, что еще осталось, и продолжать, подрывая, быть может, каким-то способом возвышение Мечникоффа.
Краткая пауза в речи вызвала недовольство Фремонта.
– Извините, сэр, – Гумбольт почувствовал себя маленьким ребенком, застигнутым на воровстве кредитной карточки родителей. – Кинсолвинг слишком занят на своих очистительных работах. Мой офис считает, что потребуется, по крайней мере, месяцев шесть, чтобы добраться до территории складов, и к этому времени мы сможем полностью оценить потерю пород.
– Ллоры сделали запрос?
– Нет, сэр. Пока нет, но я убежден, что они его сделают. Мы добывали и поднимали на поверхность шесть тысяч килограммов высококачественной руды в неделю. Примерно половина не учитывалась и не облагалась налогом ллоровским чиновником. Интенсивное затопление шахты могло бы скрыть от ллоров еще двадцать тысяч килограммов продукции.
– Но не теперь, – уколол его Фремонт.
– Нет, сэр, не теперь, – эти слова, точно кислота, жгли Гумбольту язык. – Мы уже сделали все, что можно, чтобы исправить положение.
– Так этот Кинсолвинг настолько активно действует, что мы должны его повысить? – спросил Фремонт. Глаза старика, точно острия кинжала, устремились на Гумбольта.
– Я счел бы необходимым пожертвовать им в другом «несчастном случае», – объяснил Гумбольт.
– В другом несчастном случае? – Фремонт кашлянул. Медсестра подала ему маленький носовой платок, чтобы он вытер губы. – Вот несчастье. Этот Кинсолвинг, кажется, был из таких, в ком мы нуждаемся, чтобы осуществить План.
– Его биография на это не указывает, сэр, – сказал Гумбольт. – Он был упрямым и...
– То качество, которое нам нужно. Каково было ему, когда эти распроклятые чудики носились по всей вселенной и удерживали нас?
– Есть доказательства, что Кинсолвинг считал, будто чудики, такие как ллоры, действовали в пределах допустимых границ, – осторожно сказал Гумбольт.
– Вы хотите сказать, что он действовал, как чертов изменник, что он сочувствовал инопланетянам больше, чем своему собственному племени? – от гнева на бледном морщинистом лице Фремонта вспыхнул румянец.
– Да, сэр, это, вероятно, правда.
– Ну, так и к лучшему, что он мертв. Как вы это устроили? Неважно. Это ведь только детали.
– Наш агент очень деятелен, сэр. Рекомендую главному управлению его продвижение по службе, – Кеннет сам себе казался щедрым, поскольку поверил донесению, что старший инспектор мертв.
– Нужно устроить продвижение прежде главного инспектора шахты. Нам, черт побери, нужны эти редкоземельные элементы. Без них мы не можем построить сжигатели мозгов чудиков. А новые звездные корабли нельзя построить без самария. Вам это известно, Гумбольт. После того, как мы выдоим все, что сможем, из чудиков на Глубокой, вы получите продвижение по службе. Поняли, мистер Гумбольт?
– Как скажете, сэр.
Гумбольт сел, чувствуя дрожь в ногах. Ничего не вышло из его затеи, а он так надеялся уйти от шахт Глубокой. Тщательно срежиссированный несчастный случай привлек внимание ллоров. Если они проконтролируют отчеты со своей обычной дедукцией, то в точности обнаружат, сколько килограммов драгоценных редкоземельных пород было украдено. А, имея эту информацию, при условии, что они поделятся ею с другими чудиками, эти нелюди смогут проникнуть в небольшую часть Плана.
Гумбольт вздрогнул, затем попытался скрыть невольную реакцию тем, что начал приводить в порядок лежащие перед ним бумаги. Жизнь его погибла, если Фремонт понял, что какая-то часть Плана раскрыта,
