Черные крылья хлопали в узкой горловине между каменными стенами. Мелькали когти, хвосты били точно кнуты. Люди сопротивлялись, отталкивая и топча друг друга, и все — так под неумолимым натиском вынуждены были идти по каньону.
Чуть в стороне Тревер заметил Джун. Хьюго затолкал ее во впадину в стене и, загородив собой, с ожесточением размахивал обломком камня. Мгновение спустя страшные когти глубоко впились в его тело, и он упал.
Тревер бросился ему на помощь. Он не остановился, чтобы схватить камень, а просто навалился всем телом на ящера, вцепившегося в спину Хьюго. Дико бились крылья, а чешуйчатая шея сопротивлялась натиску его рук. Но физическая сила человека, помноженная на неистовую ярость, оказалась такова, что Тревер с хрустом свернул проклятой гадине позвонки…
Увы, было уже поздно. Джун расширившимися, безумными глазами смотрела на человека и ящера, лежавших вместе в пыли. Когда Тревер коснулся ее плеча, она слегка оттолкнула его — не из?за того, что это был именно он, а потому, что не видела ничего, кроме Хьюго.
— Джун, ради Бога, он же умер! — Тревер пытался оттащить ее от безжизненного тела. — Надо уходить отсюда!
Черные твари гнали людей по каньону, но если бы удалось спрятаться за наваленными под утесом камнями, шанс на спасение мог стать вполне реальным.
Тревер потянул Джун за собой. Лицо девушки казалось совершенно застывшим, ясно было, что она в шоке и пока не способна осознать до конца, что произошло.
От крылатого вихря, гнавшего людей, отделились два ящера и вернулись назад. Тревер быстро закрыл собой Джун, молясь, чтобы ему в руки попалась еще одна тварь, прежде чем его собьют с ног. Черные тени метнулись вниз, падая прямо на Тревера, но в последний момент резко изменили траекторию полета.
Он ждал. Адские создания снова налетели, но не на него, а на Джун. Он успел заслонить ее, и опять ящеры воздержались от удара. Тревер начал кое?что понимать, хотя и не находил этому объяснения.
«Кто бы ни отдал этот приказ — корины или Тот, Кто руководит хозяевами — насчет меня они, похоже, решили, что я заслуживаю какой?то иной смерти», — подумал он, подхватил Джун на руки и опять побежал к камням.
Ящеры тут же напали на девушку. Кровь потекла из длинных царапин, оставленных когтями на ее гладких смуглых плечах.
Джун вскрикнула. Тревер снова попытался бежать, но проворная чешуйчатая тварь мертвой хваткой вцепилась в шею Джун.
— Вот ублюдки! — злобно прошептал Тревер. — Меня не велено трогать, так они девчонку на куски готовы разорвать, чтобы я стал посговорчивее!
Да, так оно и есть. Ему не донести Джун живой. Он должен идти туда, куда ему велят, или они прикончат ее, как Хьюго.
— Ладно! — в бессильной ярости закричал он кружащим над ним демонам. — Оставьте ее в покое! На этот раз вы сумели загнать меня в угол! Ваша взяла.
Он повернулся, прижимая Джун к себе, и медленно пошел вслед за рабами, которых гнали по каньону.
Их вели целый день вдоль ручья, вокруг базальтового утеса и по голой выжженной солнцем лаве. Некоторые люди, не в силах больше продолжать двигаться, падали и так и оставались лежать, несмотря на все усилия крылатых тварей заставить их идти дальше. Большую часть времени Тревер нес Джун на руках, что еще больше усугубляло его мучения. Каждый шаг превращался в пытку, и на какое?то время он вообще переставал понимать, что делает и где находится, двигаясь вперед лишь по инерции.
Полубредовое состояние закончилось и ненависть ожила, когда он почувствовал, что Джун вырывают из его рук. Он пытался удержать ее — и тут увидел вокруг себя всадников. Корины оглядывали Тревера с любопытством и враждебностью. Их лица казались странно злыми и вообще нечеловеческими из?за мерцающих во лбу камней.
— Пойдешь с нами в город, — коротко сказал один из них. — Женщина отправится с другими рабами.
Тревер непонимающе уставился на него:
— Зачем мне в город?
Корин поднял шипастый хлыст:
— Делай, как приказано! Садись! — Раб подвел к нему оседланное животное и держал в поводу, не глядя ни на Тревера, ни на коринов.
— Ладно, — сквозь зубы процедил Тревер, — черт с вами, поеду.
Корины сомкнулись вокруг него. Предводитель что?то коротко прокричал, видимо, отдавая приказ, и они поскакали к далекому городу. Тревер был настолько измучен бесконечным переходом, что не заметил, как задремал, и очнулся, когда солнце уже село.
Черные тени легли на город и на долину, но на противоположной горной стене еще мерцал свет, бросавший отблески на темное небо, так что все, казалось, плыло в каком?то странном измерении между ночью и днем, сном и явью. Тревер смотрел, закрывал глаза и вглядывался снова. С размерами было явно что?то не так.
Он быстро взглянул на коринов, испытывая леденящее кровь ощущение, будто его собственное тело невероятным образом уменьшилось. Но Корины не изменились, по крайней мере, по сравнению с ним. Он снова повернулся к далеким строениям, стараясь представить в перспективе общую картину.
Не было ни постепенного перехода к предместьям, ни окруженных садами вилл, ни рядов коттеджей. Город поднялся, как утес, и возник торжественный, массивный, приземистый и безобразный. Квадратные дома стояли плотным строем, невысокие, в основном одноэтажные. Но Тревер чувствовал себя перед ними карликом, хотя никогда не испытывал такого перед земными небоскребами. Ощущение было странным и почему?то пугающим.
Вокруг стояла тишина, не было света в черных амбразурах окон. Последний свет заходящего солнца просочился через высокие пики и скользнул по верхней части стен. Тревер вдруг понял, что здесь не так, и скрытый доселе страх взыграл в нем с полной силой. Дома, двери и ступени, высота окон — все было совершенно пропорционально… если люди, жившие тут когда?то, были ростом в двадцать футов.
Он повернулся к коринам.
— Вы не строили этот город. Кто мог создать подобное и зачем?
Корин по имени Гелт рявкнул:
— Заткнись, раб!
Тревер посмотрел на него, на других коринов. Лица, манера, с какой они ехали по темнеющим пустым улицам, говорили, что они тоже испытывают страх, подобный тому, который терзал его собственную душу.
— Надменные полубоги, вы больше боитесь своего хозяина, чем рабы вас!
Гелт повернулся, как разящая змея. Но удара не последовало. Рука, поднявшая тяжелый хлыст, внезапно бессильно опустилась, словно остановленная чьим?то приказом. Глаза корина пылали беспомощной злобой под мерцающим солнечным камнем. Тревер невольно рассмеялся:
—
Конечно, его окружали не те каторжники — солнечные камни не даруют долголетия. Корины воровали женщин из числа рабов, затем оставляя себе родившихся мальчиков.
Кавалькада двигалась мимо пустых домов, где окна были слишком огромными, чтобы через них смотрели человеческие глаза, а ступеньки — слишком высокими, чтобы по ним взбирались человеческие ноги.
Всадники выехали на большую площадь, в центре которой находилось низкое каменное здание, без окон, с единственной дверью, разительно напоминающее барак. Корины спешились и привязали своих
