– Сказка без злодея – не сказка.
– Как и здесь. Как и везде.
– Да, наговорили мы с тобой – на три аутодафе хватит.
– Угу. Теперь твоя очередь рассказывать.
– О чем это? – удивляется Джон Рэд.
– Ну не рассказывай, если нет охоты.
– А, ты об этом…
Некоторое время рыцарь смотрит вперед остановившимся взглядом, не обращая внимания на происходящее вокруг. Он вспоминает.
– Что тут расскажешь? – вздыхает он, наконец. – Мы были друзьями. Мы вместе ходили в походы, мы не раз защищали друг другу спину в бою… Мы поклялись в вечной дружбе, между прочим. У меня подрастала дочь, у него сын… Только вот Англия менялась. После того как война с французами закончилась позором, начались изменения – и все, как одно, к худшему. Законы. Законы перестали соблюдаться. Я же тебе рассказывал. Сила заменила закон, точнее, закон стал служить силе. Я и не заметил, как Ральф изменился тоже. Я вообще не верил, что друзья могут меняться. А когда заметил – было поздно.
Гоблины молчат. Сэр Томас тоже молчит, но по другой причине – он молчит осуждающе. Юноша считает, что не стоит зря бередить старые раны, а историю эту… что же, историю он уже слышал, и не раз.
– Сначала он напал на соседа, – продолжает Джон Рэд. – Напал, захватил небольшой кусок земли, обложил его налогом… Сосед в суд – а суд куплен с потрохами. Сосед за оружие… Обычное дело, был сосед – и нету. – Дело это, судя по сжатым кулакам барона Джона, отнюдь не обычно. – Это были хорошие люди, – говорит он. – Я тогда был далеко, а как вернулся, спрашиваю: зачем, Ральф, дружище? Неужели этот кусок земли того стоил? А он мне: нет, не стоил. Кусок – не стоил. А теперь они мертвы, и я возьму себе всю их землю. Вообще-то, по закону, земля должна отойти короне, но если суд… ну ты понял.
– И ты осознал, что он с самого начала планировал их убить.
– Да. Так мы поссорились в первый раз. Потом… потом во второй. Соседей ведь много. Потом в третий…
– А потом он напал на тебя.
– Все-то ты знаешь, – горько произносит Джон Рэд. – Напал, да. Я вот вспоминаю – и тоже кажется: фальшь. Не может быть. Жена. Дочь… Вернулся чуть раньше срока – вижу, замок в огне… Его так и не взяли. Не взяли. Но… Один дурацкий выстрел из катапульты…
– Крепись, сэр рыцарь.
– Креплюсь. Что еще остается?
– Месть, – просто говорит гоблин.
– Я отомстил, – пожимает плечами барон. – Легче не стало. Просто у Ральфа-предателя тоже нет семьи. Теперь. Да. И есть причины желать мне смерти – по-настоящему. Даст Бог – сойдемся один на один. Больше ни о чем не прошу.
– Сойдетесь, – серьезно кивает гоблин. – Мир тесен и, в целом, справедлив.
Не то чтобы Денни был обижен на своего работодателя, нет. Будучи достаточно взрослым, он прекрасно понимал, что в предстоящей драке Рэда с Норманом от него не будет никакого толку. Так что, посылая его в обратно в замок, сэр Джон поступил совершенно правильно. Но все равно, маленькому вору хотелось действия. Вышагивая по разбитой копытами обочине дороги, мальчишка с отвращением рассматривал все эти кусты, холмы и живописные деревушки. Все эти СПОКОЙНЫЕ пастбища и мельницы.
И еще этот дурацкий ворон.
«Предрассудки – первый признак глупого человека», – говорил дядя Нил. Быть глупым Денни не желает и в предрассудки не верит. Однако ворон преследует его уже четвертую милю – то кружит в небе, то сидит в отдалении, на верхушке самого высокого дерева, то пролетает над пастбищем в стороне – как бы по своим вороньим делам.
«Если ворон и вправду чует смерть, то мои дела плохи».
А если нет? Что вообще может означать, когда тобой интересуется птица? Мальчишка пребывает в совершенном недоумении.
Пользу ворон приносит несомненную – выписывает круги над всеми встречными отрядами, а учитывая, что округа битком набита военными, встречные тоже обычно относились к этой категории. Встречаться с наемниками или господами рыцарями Денни совершенно не жаждет – получить от таких плеткой по спине легче, чем штаны подтянуть.
Другое дело, что подобные встречи он вполне способен предсказывать и без посторонней помощи, уж больно громко ведут себя вояки.
Наконец мальчишка не выдерживает. Он останавливается посреди дороги, предварительно убедившись, что вокруг никого нет, складывает руки рупором и громогласно заявляет:
– Уходи! Ты мне надоел!
Никакого ответа, разумеется, не следует.
– Тупая птица!
Денни отворачивается и шагает по дороге, не глядя по сторонам, а еще через минуту на голову ему падает веточка. Мерзкая тварь с довольным карканьем летит прочь, оставляя мальчишку стоять с раскрытым ртом.
«За мной следит птица, понимающая человеческую речь?»
Ворон впереди закладывает крутой вираж и пикирует к чему-то, скрытому густым орешником, окружавшим извилистую дорогу. Денни поспешно ныряет в придорожные кусты. Пока ворон занят, можно спрятаться, – в конце концов, скрываться от человека он умеет, а вот практики игры в прятки с птицами у него пока еще не было. Дядя Нил (а вместе с ним и его ученик) считал, что из любой ситуации следует, прежде всего, извлекать пользу.
Поспешно вытащив из дорожной котомки свернутый рулоном кусок мешковины – этакое бюджетное одеяло, – Денни поспешно принимается украшать его веточками и пучками травы. Говорят, у птиц глаза острые? Проверим. И кстати – что это он там высмотрел?
Парой минут позже утыканный веточками и травинками прототип грядущих систем камуфляжа поспешно ползет под прикрытием растущего вдоль дороги кустарника, тщательно скрываясь от всего, что могло, хотя бы в принципе, его заметить. Если уж устраивать учения – то только так, словно от них зависит твоя жизнь.
Ворон обнаруживается за поворотом – и обнаруживается не один. Он сидит на предплечье закованного в необычно светлый, почти белый доспех рыцаря, а тот, в свою очередь, восседает на белом же коне. Хоть сейчас на картинку!
В свое время к ним с дядей Нилом попал раненый рыцарь, скрывающийся, если ему верить, буквально ото всех на свете. Ранен он был тяжело, лечили его довольно долго – и в результате Денни прослушал неплохой курс по вооружениям, а также стратегии и тактике рыцарских войн. Так вот, судя по экипировке, рыцарь – знакомец ворона богат, силен (фламберг висит при седле – наверное, не просто так!) и предпочитает испанский доспех английскому.
Сейчас они с вороном просто ждут – смотрят в четыре глаза на поворот дороги, откуда, если бы он шел, как шел, должен был появиться Денни. Это нервирует. Впрочем, выражение лица рыцаря, насколько его можно разглядеть под открытым, но все же узким забралом, выражает скорее интерес. С таким выражением общаются, а не рубят собеседника в капусту.
С другой стороны, переход от общения к рубке у рыцарей может произойти быстрее, чем утка крякнет; видал Денни эту братию, и не раз им с дядей Нилом приходилось уносить ноги от таких вот собеседников. Раз – ведет милый разговор о погоде, два – глаза становятся бешеные, а над головой меч крутится.
«Ждем».
Рыцарь, застывший в седле, ворон, застывший на руке рыцаря, – единственное черное пятно во всей белой картине. Посмотрим, насколько хватит терпения у благородного господина. Секунд за тридцать Денни, пожалуй, поручился бы, а вот насчет большего – сильно сомневается.
Терпенья рыцарю хватает минут на десять. Затем он легонько встряхивает
