других обводят взглядом помещение и, не сговариваясь, морщатся.
Больше всего Арье боялся, что жена или сын, увидев демонов, поднимут крик. Ничего подобного. Ребекка, лишь бросив на гостей взгляд, немедленно принимается подкладывать ветки в костер – «образцовая жена, – с горькой гордостью думает Арье, – да и после того, что она видела и пережила, чего ей бояться?» – а Песаху, похоже, все равно – он сидит у костра, качая на руках сестренку, и не обращает на окружающее никакого внимания.
– Ребенок болен, – говорит самый высокий и грузный из гостей. – Займись.
– Дай сюда! – беззлобно произносит его товарищ, забирая сверток у оторопевшего мальчишки. – Глянь, тряпье, а вшей нет. Молодцы.
Затем он делает что-то – что-то, от чего девочка перестает задыхаться и принимается тихонечко сопеть. Заснула.
– Пусть спит, – тем же спокойным голосом произносит целитель. – Э, ты, я вижу, тоже сопливый. Ну- ка…
Снова непонятный, в своей незавершенности, жест левой рукой, и все. Все?!
– Бог есть.
– Знаешь, Акут-Аргал, по-моему, они меня за бога приняли, – весело произносит Виза-Ток, глядя на стоящих перед ним на коленях людей.
– Это ж каким слепым надо быть, – комментирует события женщина, возившаяся с седлами.
– Я ваш должник, – шепчет Арье. – Все, что хотите, все, что угодно…
– Ужин, – отвечает тот, кого назвали Акут-Аргалом, с подозрением принюхиваясь к содержимому котелка. – Это у вас что – вода?
– Все, что…
– Генора-Зита, нам нужны продукты. Тебя как зовут?
– Ребекка, мой господин.
– Дай Ребекке продукты.
– Лови.
Генора-Зита не оборачиваясь – она возится со снятым с лошади седлом, что-то там подгоняя, – делает взмах рукой. Мешок большой, и он едва не сбивает Ребекку с ног.
И он полон еды.
– Ну, – говорит Акут Аргал, – давайте знакомиться. Как нас двоих зовут, вы знаете, а ваш спаситель – это Виза-Ток, прошу любить и жаловать.
Он вертит головой, горестно вздыхает и, сведя ладони перед грудью, что-то шепчет. Земля вздрагивает, и из нее вырастает с десяток столбов, глиняных, высотой примерно по колено. Арье сдавленно охает, а Ребекка роняет мешок.
– Садитесь, – говорит Акут-Аргал и подает пример, усаживаясь на один из нерукотворных стульев. – Сейчас будет горячее… правда, Генора-Зита?
– Будет. Высуши только хозяина, а то он заболеет, и кормить будет некого. Я отсюда слышу, как он стучит зубами.
– Да, точно. – Одежда на Арье начинает шевелиться и окутывается паром, сразу становится тепло.
– И щели заделай. Дует.
– Это пусть Виза-Ток. У меня на седле ремень отрывается.
– Сделаю, – кивает Виза-Ток. – Мне не жалко.
И действительно, дуть сразу перестает.
– Итак?
– Я Арье, – поспешно говорит Арье. – Арье Хейфец. Портной из местечка Зеленый Лог. Хотя, по правде сказать, бывший портной. А это моя жена Ребекка, мой сын Песах и моя дочь Вита. Если бы не вы…
– Зеленый Лог. – Акут-Аргал сдвигает брови, что-то вспоминая, затем кивнул. – Помню, дня три пути отсюда. А почему тогда вы сидите в этом сарае с больным ребенком?
Арье вздыхает.
– Видите ли, – говорит он, – мы и правда жили в Зеленом Логе. У нас был дом и хорошая работа. Я и правда хороший портной.
– Тогда иди сюда! – похоже, эта демон-женщина, Генора-Зита, мыслит категориями сугубо практическими. Арье кланяется Акут-Аргалу, мол, извините, что прерываюсь, и идет зашивать ремень на седле.
– Ты продолжай, – Виза-Ток подходит сзади и сует Арье в руки глиняный кубок с чем-то восхитительно горячим. Бульон? Боже!
– А…
– Им тоже достанется.
– Спасибо! – Арье пытается вложить в эти слова все, что чувствовал, и не может. Он смотрит на плачущую Ребекку с маленькой Витой на руках, на вцепившегося в такой же глиняный кубок совершенно счастливого Песаха и поспешно смаргивает слезы…
– Ты рассказывал про сарай, про то, почему вы тут.
– Так ведь это же понятно. – Портной разводит руками. – Потому, что мы евреи.
– А мы гоблины, и что?
«Они не понимают, – думает он. – Гоблины… ГОБЛИНЫ?! Впрочем, Богу виднее…»
Гоблины переглядываются, явно пытаясь понять, как твоя национальность может быть связана с тем, что ты сидишь под дождем с больным ребенком на руках.
– Наш дом сожгли, – говорит Ребекка. – А имущество отобрали. Вот, собственно, и все.
– А! – хлопает себя по лбу Виза-Ток. – Я вспомнил. Евреи – это такой народ. Повелитель говорил. Они были ростовщиками, и у них не было своего государства.
– То есть, у тебя было много золота, но ты плохо его охранял?
– Э… нет. У меня вообще не было золота. Я простой портной.
– А почему тогда тебя ограбили?
– Грабили всех евреев. – Арье вздыхает. – Нам просто не повезло…
– Повелитель вроде говорил, что они станут сильнее – потом, – подает голос Генора-Зита. – Что они создадут финансовые дома, империи денег… Ну, как у дзай, до Кирентийского запрета.
«Я их совсем не понимаю».
– Евреи не могут создавать финансовые империи, – мягко, чтобы не дай бог не обидеть своих благодетелей, возражает Арье. – Как только у евреев появляется золото, его просто отбирают.
– Наймите охрану.
– Тогда золото отберет охрана.
– Постой, – Генора-Зита пробует ремень на прочность и находит результат удовлетворительным. Портной готов поклясться, что не всякий мужчина сможет приложить к куску кожи такое усилие. – А почему нельзя отобрать золото у кого-нибудь другого? Оно ведь есть не только у евреев.
– Потому, что ноблменов защищает закон. А нас – нет.
– Понятно. – Гоблины переглядываются. – Он просто не осознает, с чем имеет дело. Он думает, что дело в национальности, а дело в деньгах…
– Я не понимаю…
– Я объясню, – говорит Акут-Аргал, кивает, принимая от Ребекки ломоть хлеба с копченым мясом. Миг, и ломтя не стало. Похоже, он расслабился и просто хочет поболтать. – Слушай. Есть у нас такой народ, там, откуда мы родом. Называется дзай. Ушлые ребята, ну да не в этом дело. И вот, много веков назад они изобрели особый вид магии.
Арье вздрагивает.
– Боишься, – констатирует гоблин. – Вы все боитесь магии. Но это – другая магия, к тому же она и не магия вовсе. И вообще, зло не в магии, зло – в человеке.
– Я…
– Все просто. Смотри. Есть деньги. И есть то, что ты за деньги можешь купить. То есть – почти все. Так?
– Да. Если есть деньги, то да. Но при чем тут бедный портной?..
