ее действия могли показаться социально безобразными. Она была права, знала это — и действовала, опираясь на свою правоту.
Но этого Робин, наверное, никогда не узнать. Зато теперь она точно знала, что больше не станет недооценивать Сирокко.
Офион появлялся из Сумеречного моря примерно так же, как и из Нокса: море постепенно сужалось и в какой-то точке становилось рекой. Но вместо череды речных насосов группе предстали пять километров самых опасных стремнин, какие им когда-либо доводилось видеть. Помедлив в последнем спокойном бассейне, четыре каноэ сблизились, чтобы обсудить дальнейшие действия. Эта часть реки была знакома только Габи и Сирокко. Титаниды же слушали, медленно забирая назад.
Наконец они стали входить в стремнины по очереди — Сирокко и Менестрель впереди, а Габи с Псалтерионом замыкали флотилию. Когда пришла ее очередь, Робин возликовала от грохота и скорости. Опустившись на колени у кормы, она яростно гребла, пока Фанфара не посоветовала ей поберечь силы и позволить немного поработать самой реке. Чувствуя результаты могучих, точно рассчитанных гребков титаниды, Робин изо всех сил пыталась помогать, а не мешать. Следовало найти ритм, способ приладиться к реке. Дважды ей удавалось оттолкнуться концом весла от подводных камней, и один раз она заслужила одобрительный возглас Фанфары. Робин все еще ухмылялась, когда они, завернув за поворот, оказались перед сотней метров самого что ни на есть жуткого хаоса, где река шла чуть ли не вертикально вниз.
Времени на раздумья не оставалось. Едва ли не раньше, чем Робин поняла, что делает, она уже прочитала молитву и покрепче взялась за весло.
Каноэ затряслось. Вода хлынула через борт и плеснула Робин в лицо; затем она стала предпринимать героические усилия, чтобы держаться носом вниз по течению. Робин показалось, что она слышала крик Фанфары, но рев реки заглушал все звуки. Древесина под ней разлетелась в щепки — и неожиданно Робин обнаружила себя в реке, держащейся за борт каноэ.
Когда она высунула голову и открыла глаза, то заметила, что Фанфара тоже стоит по пояс в воде. Затем Фанфара дотащила Робин до относительно тихого участка у берега. Потом титанида взобралась на скалистый выступ и принялась затаскивать туда нос каноэ.
— У тебя все в порядке? — крикнула она, и Робин сумела кивнуть.
После шумного обсуждения решено было, что каноэ должно закончить свой путь по стремнине. Робин велено было пересесть к Габи, а Фанфаре — переправить поврежденное судно по реке. Робин спорить не стала, но расположилась в каноэ Габи, испытывая чувство поражения.
— Я не могу это подремонтировать, — сказала всем Фанфара, обследовав поврежденные ребра каноэ. — Придется сохранить обшивку и подождать, пока мы не доберемся до очередной рощи каноэ-деревьев.
— Робин может присоединиться к нам с Вальей, — предложил Крис.
После секундного колебания Робин кивнула.
Отряд причалил к берегу на широкой илистой равнине в месте слияния Офиона с рекой Аргес, неподалеку от центра Фебы. Земля здесь была темная, и лишь изредка попадались веретенообразные деревья — серебристые и полупрозрачные в лунном свете. Феба и в самом деле оказалась чуть-чуть ярче Реи. Причиной тому служило Сумеречное море, часть которого находилась под сиянием дня и обеспечивала лучшую подсветку, чем земли, что загибались по обе стороны Нокса. Но это и без того жалкое достижение терялось в сонливости самой земли. Территория Реи была по крайней мере твердой и пересеченной; Центральная же Феба представляла собой болото.
Робин сразу его возненавидела. Она брела по щиколотку в грязи, которая как пить дать показалась бы раем для угрей и лягушек — но больше ни для кого. Даже пройденные совсем недавно веселые стремнины теперь вспоминались с трудом. Робин насквозь промокла и не видела возможности в ближайшем будущем высохнуть. Не помогали и мысли о том, что, сиди она в передней части каноэ, ничего бы не случилось. И Робин в очередной раз думала о том, что она вообще здесь делает.
Впрочем, не она одна возненавидела болото. Наца извивалась как безумная в висящей на плече у Робин сумке. Змее в походе приходилось особенно тяжело. Робин понимала, что ее демона следовало оставить в Ковене. Так она и собиралась сделать — но в самый последний момент не выдержала и передумала. Когда она ослабила завязку, Наца тут же высунулась и попробовала языком воздух. Но вскоре, найдя его таким же холодным и сырым, что и внутри сумки, и не обнаружив вокруг ни одного сухого места, снова спрятала голову.
Фанфара и Псалтерион, занятые разборкой сломанного каноэ, перекладывали его содержимое на три других. Робин обратила внимание, что остальные члены отряда стоят на возвышенном месте. Возвышенным местом в Фебе могло считаться такое, где ноги поднимаются на несколько сантиметров над водой. Сирокко сидела на валуне лицом к нависавшему над ними центральному тросу Фебы, но остальные упорно смотрели на север. Не узрев там ничего примечательного, Робин присоединилась к спутникам.
— Что там интересного? — спросила она.
— Понятия не имею, — ответил Крис. — Все жду, пока Менестрель наконец разродится объяснениями.
А Менестрель беспокойно переступал с ноги на ногу.
— Может, мне не стоит об этом рассказывать, — сказал он.
— Вот уж точно — не стоит, — гневно сверкая глазами, рявкнула на него Валья. Но Менестрель упрямо продолжил.
— Значит так. Вы здесь, чтобы доказать Гее свой героизм. Вот я и подумал, что стоит, пожалуй, указывать вам на предполагаемые возможности. Как вам будет угодно.
— Лично мне неугодно, — отозвалась Робин. Потом взглянула на Криса. — Слушай, ведь ты это так, в шутку? Да?
— Честно говоря, не знаю, — признался Крис. — Я пришел сюда просто потому, что Габи сказала мне — так будет лучше, чем сидеть и ждать, пока представится возможность. В этом, безусловно, был смысл. Я-то ведь никогда не решал для себя, что непременно отвергну правила Геи. Раз я здесь, то не должен полностью их отвергать. Хотя и признаю, что не слишком задумывался о том, чтобы принять собственное решение и действовать в одиночку.
— И не надо об этом задумываться, — сказала Валья.
— Но все-таки я хочу услышать, что там такое. Робин хмыкнула, но вынуждена была признать, что и ей это любопытно.
— Видите вон ту гору? — начал Менестрель. Робин разглядела мрачное коническое пятно. — Она стоит почти у самого северного рубежа, — продолжил он. — Скверное местечко, как ни посмотри. Мало что там живет. Сам я никогда там не бывал. Но все знают, что это дом Конга.
— Какого еще Конга? — спросил Крис.
— Гигантской обезьяны, — вмешалась в разговор Габи. — А в чем дело, ребята? Пора двигаться. Каноэ уже вас ждут.
— Минутку, — возразил Крис. — Мне хочется узнать побольше.
— Да о чем тебе хочется узнать? Ну сидит он там… — Габи с подозрением взглянула на Криса. — А-а, так ты собрался… ну ладно. — И она отвела его в сторону, поглядывая на Сирокко. Робин последовала за ними, но титаниды как стояли, так и продолжали стоять. Когда Габи заговорила, держалась она пониженных тонов.
— Рокки не любит слушать про Конга, — начала Габи и тут же скривилась. — И мне ее за это трудно винить. Лет сто назад Гея сварганила Конга, причем в единственном экземпляре. Он из того же ряда, что и драконы, про которых вам наболтала Гея; все они различны и лишены способности размножаться. Они выскакивают прямо из-под земли, когда Гея их создает, и живут столько, на сколько они запрограммированы. А запрограммированы они, как правило, надолго. Потом они умирают. Основой для Конга послужил фильм, который когда-то видела Гея. То же самое, между прочим, и с гигантским песчаным червем, что живет в Мнемосине. Есть тут и еще несколько подобных тварей. Разумеется, они становятся объектами вызова для пилигримов. Подумать страшно, сколько народу уже прикончил Конг. Если пойти на него без ружья размером с дерево или без бешеного количества динамита, то убить его невозможно. Поверьте мне, многие уже пытались.
— И все-таки это возможно, — сказал Крис. Габи пожала плечами.
