Затем, во время четвертой резонации, лопнула жила в Тефиде — и следующие три толчка вышли очень скверными — хотя и не такими скверными, как самые первые.
В конце концов все успокоилось. Еще многие килообороты внутренняя часть обода была полна висящих в воздухе пылинок, но колесо нашло новое равновесие. Где-то Офион побежал быстрее, где-то — медленнее. Несколько озер появилось, несколько пересохло. Немало тысяч акров заняли две трясины, а пустыня Тефиды — которая, в отличие от Мнемосины, всегда была пустыней, — раздвинулась на десяток- другой метров во все стороны.
Какое-то время Рокки был очень занят, обрабатывая большие и малые раны отряда семерых, — который с Крисом и Адамом стал отрядом девятерых. Ни одна из ран жизни не угрожала.
Оркестр медных духовых взял две тысячи пленников. Казалось, что после недолгого периода блокады осажденные в Преисподней, проголодавшись, сдадутся.
Адаму, похоже, все-все страшно нравилось. Отметины на нем не осталось. Все вышло просто как в кино, немножко напоминало полет, и... Адам ожидал продолжения.
Стоя во главе своей восторженной армии, Сирокко смотрела, как влажные ошметки твари по имени Гея стекают по тросу.
Она единственная понимала, почему трос убил Гею, тогда как Наца и Свистолет не смогли — и еще она знала, что кое на какие вопросы ответы пока не получены.
Из ее рюкзака послышались жалобные завывания. Сирокко сунула туда руку и достала банку со Стукачком.
Стукачок умирал. Сирокко вытряхнула его на ладонь.
— Можно мне выпить? — всхлипывая, попросил паразит. Сирокко поискала бутылку. Пипеткой она на сей раз пользоваться не стала. Просто щедро окатила Стукачка из бутылки, и он похлебал.
Сирокко понимала, что Стукачок теперь — последняя умирающая частичка Геи.
Начиная игру! Гея знала, что может потерпеть поражение. Правда, она этого не ждала... но так оно и вышло. Габи ее перехитрила.
И теперь она лежала у Сирокко на ладони. Идеальная справедливость, подумала Гея. Двадцать лет жизни ты замышляешь прикончить предателя — и где оказываешься в конце? Ты выблевываешь свои последние секунды в самом буквальном смысле в кулаке у злейшего врага.
Она уже некоторое время размышляла на тему последнего слова.
Если уж ты собрался уходить, сделать это следует стильно. На досуге Гея уже это обдумывала.
Есть, к примеру, классическая фраза из мультфильма «Луни Тьюнс». Но слишком уж беспечная.
Или из «Розового бутона». Слишком эстетская, туманная.
В конце концов Гея вернулась к тем второсортным фильмам, которые она так любила.
— Матушка милосердная, — прохрипел Стукачок. — Неужели Гее конец?
И она умерла.
А потом...
Задолго до того, как стихли вибрации последнего катаклизма, сквозь крышу Гипериона пробился косой луч света.
В самом его центре оказалась Сирокко Джонс.
Сирокко подняла голову. Ноги ее оторвались от земли.
Во плоти она возносилась в Рай.
ЗАТЕМНЕНИЕ
Приплюсуйте меня к вычтенным.
Сама не помня, как она туда попала, Сирокко оказалась на лестнице в небо. Впервые они с Габи побывали там почти столетие назад, когда добрались до ступицы после долгого подъема по тросу и внутренностям спицы Реи. Тогда лестница пестрела спецэффектами из «Волшебника страны Оз». Разумеется, фильма, а не книги; Сирокко вообще сомневалась, что Гея когда-либо читала книги. На верху лестницы они встретили массивное пантеистическое существо, которое попыталось убедить их, что оно и есть
Лестница была теперь не в лучшем состоянии. Однако, приглядевшись внимательнее, Сирокко заметила, что кто-то с ней уже поработал. Местами пыль была сметена в сторону. Чувствовался запах дезинфицирующего средства — сильного, каким обычно пользуются в уборных метро.
Поднявшись до вершины, Сирокко увидела, что дверь в прежнюю комнату Геи приоткрыта.
Внутри оказалась Габи. Просто Габи. Не какая-то сверхъестественная штучка, никакой не фокус- покус.
Габи стояла на четвереньках, одетая в выцветшие джинсы и синий рабочий халат. На талии у нее красовался пояс с инструментами. Насколько прозрачных панелей пола гостиной из фильма «2002: Космическая Одиссея» были сняты и сложены штабелем у соседней стены. Все они были страшно грязные, но рядом уже валялся ворох тряпок и стояли бутылки с голубым очистителем. Вся мебель была сдвинута к другой стене.
Габи тянулась вниз, к креплению самой обычной лампы дневного света, гвоздями прибитому к деревянному брусу. Две трубки непрерывно мерцали.
Затем Габи подняла взгляд на Сирокко, села на корточки и тыльной стороной ладони вытерла лоб. В грязной руке был зажат гаечный ключ.
— Здесь просто завал работы, — сказала Габи.
— Похоже на то.
Габи поднялась, вставила гаечный ключ в петельку у себя на поясе и, уперев руки в бока, улыбнулась Сирокко.
— Может, я что-нибудь принесу? Есть пиво и вино.
— Лучше просто стакан воды.
— Возьми стул.
И Габи вышла в дверь. Сирокко услышала шум воды. Она выбрала два устойчивых на вид стула и поставила их в паре метров друг от друга. Потом села. Габи вернулась с низеньким столиком и с поставленными на него двумя запотевшими стаканами ледяной воды. Сирокко сначала чуть-чуть отхлебнула, затем глотнула от души. Вода оказалась очень приятной на вкус.
А вот тишина была далеко не столь приятной. И уже грозила сделаться неловкой.
— Ну вот, — начала Габи. — У тебя все получилось. Я тобой горжусь.
Сирокко пожала плечами:
— Мне пришлось сделать куда меньше, чем подумали все те, кто сейчас внизу. Но тебе это лучше всех известно.
— Ты единственная, кто должен был стоять там лицом к лицу с Геей. Мало кто на такое способен.
— Наверное. — Сирокко снова оглядела комнату. И ничего нового не увидела. Тогда она обвела рукой все помещение. — Что, порядок наводишь?
Габи явно смутилась:
— Должна же я где-то жить. У меня, правда, другое на уме, но пока и это сойдет.
— Скажи, Габи... ты кто?
Габи быстро кивнула и, не глядя на Сирокко, с трудом проглотила воду. Потом сделала глубокий вдох и медленный выдох. И взглянула на потолок.
— Знаешь, я ведь наблюдала. В прошлый раз, когда ты сюда явилась и потребовала у Геи некоторых ответов. Она тебе не лгала. Просто не считала нужным. Гея прекрасно знала, что ты собираешься ее убить, но это не имело значения. Она к тому времени уже и так устала от того вшивого тельца. Но ей по-прежнему требовалась твоя преданность. Сейчас скажу почему. Но помнишь... она предложила вернуть меня к жизни — такой, какой я была. Только без того неудержимого стремления вести с нею войну. Ты отказалась. Тогда Гея сделала другое предложение. Она вернет меня неизмененной. Она меня воскресит. Помнишь, что ты ответила?
— Отлично помню.
Вид у Габи стал несколько отсутствующий.
— Ты сказала, что это заманчиво. — Тут она снова посмотрела на Сирокко. — Спасибо, кстати. Дальше ты сказала: «Но затем я прикинула, что бы по этому поводу подумала Габи, и решила, что все это просто
