целиком. — Сирокко снова набрала код на клавиатуре.
— Рокки, похоже...
— Я нашел полку, Капитан, — сказал Рокки. — На ней умещаются шестнадцать. Я искал прилежно, как ты и приказывала.
— Рокки, так помоги мне, если ты...
— Капитан, позволь мне тебя перебить, прежде чем ты скажешь что-то для меня оскорбительное. Я не стал дожидаться того, пока будут найдены все, чтобы их уничтожить. Выражаясь точнее, я разрубил их на половинки — так, чтобы ты по возвращении смогла все их пересчитать. Просто я предвидел неприятную ситуацию, которая, похоже, уже возникла. Итак, я по-прежнему могу найти недостающее яйцо. Или его мог держать в руке Адам, когда его забирали. Но если яйцо не будет найдено, то это будет преступлением, если я в ближайшее время окажусь беременным, тебе не кажется?
— Извини, Рокки, — сказала Сирокко. — Но дело в том, что я знаю, в какие бездны может погрузиться отчаянная титанида, чтобы...
— Капитан, никаких обид.
— Господи. — В голосе Конела звучал благоговейный страх. — Капитан, я этого не предвидел.
— О чем вы толкуете? — спросила Робин.
— Речь об Адаме, — ответила Сирокко. — Внезапно он стал для всех нас важен не только сам по себе.
— Он способен оплодотворять титанидские яйца, — объяснил Робин Крис. — Те, которые он грыз, сделались прозрачными — они активировались.
— Да, — подтвердила Сирокко. — Он может делать то, что уже почти столетие могла делать только я. Так что мы просто обязаны его вернуть. Мы не можем позволить Гее его заполучить, потому что, когда он окажется у нее, все титаниды станут ее рабами. А если мы сможем сохранить ему свободу... — Она подняла взгляд, взглянула через ветровое стекло в пустоту и, похоже, сама удивилась. — ... тогда я смогу умереть.
— Тихо, спокойно, — увещевал Конел. — Она ведь совсем не в том смысле.
— Да какой тут, к черту, еще может быть смысл? — потребовала ответа Искра.
— Она же не сказала, что собирается покончить с собой, верно? — Он дал ей несколько мгновений подумать. Правда заключалась в том, что слова Сирокко поразили и его, но Конел вскоре сумел понять лежащий за ними смысл.
— Так что же она хотела этим сказать? Объясни.
— Вначале ты должна понять, что с ней сделала Гея, — начал Конел. — Это было давным-давно — еще когда Сирокко и другие члены первоначальной команды только сюда добрались. Гея предложила ей должность Феи. Должность Сирокко приняла. Часть сделки между ними — и Гея об этом не упомянула — составляло то, что, по требованию Сирокко, раса титанид подверглась изменению. Гея изъяла встроенную в них ненависть к ангелам и остановила войну, которая к тому времени продолжалась уже давно. Она также изменила их таким образом, что... слушай, ты вообще-то представляешь себе, как размножаются титаниды?
— Очень смутно.
— Ладно. Вначале происходит переднее совокупление. Самка производит на свет полуоплодотворенное яйцо. Ты видела несколько таких яиц в комнате Адама. Затем их следует имплантировать в заднее влагалище и дооплодотворить задним пенисом.
Губы Искры вытянулись в струнку, но она кивнула.
— Стадия, которую я опустил, подразумевает роль Феи. Яйцо никогда не будет оплодотворено полностью, если его не активирует слюна Сирокко. Так запланировала Гея. Обычно устраивались большие фестивали, где Сирокко приходилось выбирать, кому можно будет иметь ребенка, а кому нет. Контроль за рождаемостью. Сирокко так устала быть для титанид богиней, что сделалась алкоголичкой. Но она не смогла от этого избавиться — даже теперь, когда агенты Геи следуют за ней по пятам.
Конел заметил в глазах Искры сострадание, и это его тронуло.
— Должно быть, ей очень тяжело, — сказала Искра.
— Тяжелее некуда. Гея никогда даже не намекала, что Сирокко может быть отпущена с крючка. Я говорю о том, что если Сирокко умрет, то умрут и все титаниды. Таким образом, ее личное выживание стало на первое место. Это означает, что ей приходится идти на такие поступки, которые чести не приносят. Как в случае со мной, когда ей пришлось... — Конел вовремя остановился и сглотнул горький комок. Кое-чего Искре знать не полагалось.
— За последние семь лет я знаю два случая, когда ей приходилось ставить своего титанидского друга в рискованную ситуацию. Когда она точно знала, что он погибнет. Но она шла на это, ибо ставить под угрозу собственную жизнь не могла. Однажды... я знаю — она даже думает, что предала его. Однажды, ради собственного выживания, ей, быть может, понадобится предать меня. Я знаю об этом и к этому готов. Так жить чертовски непросто. Ты становишься последней выжившей, но гордиться этим не можешь, ибо знаешь, как далеко тебе придется зайти. Чести тут места почти нет. И Сирокко посмеивается над честью, но я знаю, что на самом деле честь для нее важна. Не в том смысле, в каком честь понимает кто-то еще, а в том, как ее понимает она сама.
Искра смотрела на Конела совсем другими глазами. Ему даже стало неудобно. Все, что он сказал, далось ему очень нелегко. Долго и мучительно он до всего этого доходил.
— Я, собственно, вот к чему веду, — робко продолжил Конел. — Сирокко была бы рада, если бы нажим ослаб. Она хотела бы снова вернуться к тем временам, когда заботиться ей приходилось только о себе самой. Она по-прежнему будет бороться за выживание, по-прежнему будет готова на убийства, но ее смерть станет... только ее смертью. То есть — как бывает у всех прочих. У нас с тобой, например. Понимаешь?
— Да, — сказала Искра, все еще не сводя с Конела странного взгляда. — Я понимаю.
ЭПИЗОД XVI
Робинсмотрела в бинокль, как проходит первая передача. Руку она держала на задвижке, в любую секунду готовая прыгнуть. Второй ангел уже полчаса был у них на экранах, пробиваясь наверх из тьмы Крона. Последние несколько минут экипаж видел его уже и без экрана, но затем ангела поглотила более глубокая тьма наверху.
Робин едва могла различить две фигуры даже при максимальном увеличении и потому внимательно слушала, как Конел описывает происходящее.
— Второй ангел метрах в пятидесяти позади. Теперь подлетает... все ближе. Первый поворачивается. Вот он передает ребенка... ага, второй уже его взял. Держит он его так же, как и первый. Адам проснулся. Он... мм... он плачет.
Робин с трудом проглотила слюну. Сзади послышалось какое-то восклицание Криса, но оглядываться она не стала.
— Первый быстро отстает. Он... о Господи!
— Что? — рявкнула Сирокко. — Ну, докладывай!
— Он... мм... первый ангел просто разлетелся на части. То есть чертовски классно рванул. Мы только что пролетели сквозь его перья. Кости и смертезмеи падают... я их уже не вижу. Если вы в нужной точке, чтобы поймать ангела, вы наверняка вот-вот сквозь него пролетите.
Все ждали. Робин смотрела, как растет диффузное облако, что прежде было ангелом. Вскоре она уже смогла опустить бинокль и наблюдать невооруженным глазом. Послышался стук, будто ударил град. Обмякшая смертезмея на мгновение обвилась вокруг левого крыла, затем ее унесло прочь.
— Вот, значит, в чем фокус, — заметила Сирокко. — Эти ангелы вообще не собираются садиться. Если мы собьем следующую смену, несущий Адама просто будет лететь, пока не подохнет.
— Для начала, он и так неживой... — начал Крис.
— Не цепляйся к словам, Крис. И не валяй дурака. Зомби так же жив, как и мы с тобой. Это групповой организм, улейный интеллект, что захватывает труп и живет в нем. Смертезмеи понемногу едят мертвечину, ну и еще всякую дрянь. Ничего сверхъестественного тут нет.
— А ты не думаешь, что этот... просто решил умереть? То есть... ведь все смертезмеи разом откинулись. Разве такое возможно?
Робин видела, что Сирокко обдумывает ответ.
