занавес в сторону. И нашла дверь. Элементарно, дорогой Ватсон.
Дверь была из тяжелого дерева, и на ней вырезаны какие-то цветущие лианы. Ручка была белая с розовыми цветочками посередине. Очень женственная дверь. Хотя нет правил, запрещающих мужчинам любить цветы. Совсем нет. Ладно, это сексистский комментарий. Простите, что подумала.
Я не стала вытаскивать оружие. Видите, я еще не совсем впала в паранойю. Повернув ручку, я распахнула дверь. До самой стены. За ней никого не было. Уже хорошо.
Обои были желтовато-белые с серебряным, золотым и бронзовым орнаментом. Какое-то неопределенно-восточное впечатление. А ковер на полу черный. Никогда не видела ковра такого цвета. Почти половину комнаты занимала кровать с балдахином, укрытая черными просвечивающими занавесками. От них она была трудно различима, туманна, как во сне. И кто-то спал на ней в гнезде из черных одеял и багряных простыней. Линия обнаженной груди выдавала, что это мужчина, но его лицо было, как саваном, покрыто волной каштановых волос. Все это было слегка нереально, будто он ждал, что сейчас вкатится кинокамера на тележке.
У дальней стены стояла черная кушетка с разбросанными кроваво-красными подушками. И у последней стены – кресло на двоих от того же гарнитура. На кресле свернулся Стивен, на углу кушетки сидел Жан- Клод. Одет он был в черные джинсы, заткнутые в кожаные сапоги до колен, окрашенные густой, почти бархатной чернотой. На рубашке был высокий кружевной воротник, приколотый у шеи рубином размером с большой палец. Черные волосы его были достаточно длинны, чтобы рассыпаться по кружевам. Рукава были свободны и широки, сужаясь к запястьям, и по рукам тоже рассыпались кружева, из которых видны были только кончики пальцев.
– Где вы берете такие сорочки? – спросила я.
– Вам нравится? – улыбнулся он. Руки его ласкающе прошлись по груди, пальцы остановились около сосков. Это было приглашение. Я могла коснуться гладкой белой материи и увидеть, так ли мягки эти кружева, как кажутся.
Я покачала головой. Не надо отвлекаться. Потом взглянула на Жан-Клода. Он глядел на меня своими синими, как небо в полночь, глазами. И ресницы у него тоже были как черное кружево.
– Она хочет вас, Мастер, – сказал Стивен. – Я ее желание нюхом чую.
Жан-Клод повернул только голову и посмотрел на Стивена.
– Я тоже.
Слова были безобидные, но то, что за ними угадывалось, уж никак. Голос его отдался в комнате, низкий и полный страшного обещания.
– Я ничего плохого не хотел сказать, Мастер, ничего!
У Стивена был перепуганный вид, и вряд ли можно его в этом упрекнуть.
Жан-Клод снова повернулся ко мне как ни в чем не бывало. Лицо его снова стало приятно красивым, внимательным, заинтересованным.
– Мне не нужна ваша защита.
– О нет, я думаю, что нужна.
Резко повернувшись, я обнаружила вампиршу у себя за спиной. Как открывалась дверь, я не слышала.
Она улыбнулась мне, не показав клыков. Фокус, который умеют исполнять старые вампиры. Она была высока и стройна, кожа черная и волосы длинные, цвета черного дерева, до талии. Одета она была в багряные лайкровые мотоциклетные штаны, настолько тесные, что было видно отсутствие белья. Топ у нее был из красного шелка, и его удерживали тоненькие завязочки. Как верх облегающей пижамы. Туалет завершали красные босоножки на высоких каблуках и тонкая золотая цепь с одиноким бриллиантом. Все это вызывало в памяти слово «экзотика». Она хихикнула и улыбнулась мне.
– Это угроза? – спросила я.
Она остановилась передо мной.
– Пока нет.
В ее голосе был намек на какой-то другой язык. Что-то темное, с перекатывающимися шипящими согласными.
– Хватит, – произнес Жан-Клод.
Смуглая леди резко повернулась, и черные волосы взметнулись, как вуаль.
– А, по-моему, нет.
– Ясмин!
Слово прозвучало низко и мрачно, с предупреждением.
Ясмин рассмеялась – резким звуком бьющегося стекла. Она стояла прямо передо мной, загораживая от меня Жан-Клода. Она протянула ко мне руку, и я шагнула назад.
Она улыбнулась достаточно широко, чтобы стали видны клыки, и снова потянулась ко мне. Я отступила, но она вдруг оказалась ко мне вплотную, быстрее, чем я могла моргнуть или вздохнуть. Ее рука вцепилась мне в волосы, отгибая шею назад. Пальцы ее скользнули по коже моей головы, другая рука держала меня за подбородок, и пальцы впились мне в лицо, как живая сталь. Я не могла шевельнуть головой, зажатой у нее в руках. Если не выхватывать пистолет и не стрелять в нее, ничего я сделать не могла. А насколько можно было судить по ее движениям, выхватить пистолет я бы ни за что не успела.
– Вижу, почему она тебе нравится. Такая хорошенькая, такая деликатесная.
Она полуобернулась к Жан-Клоду, почти подставив мне спину, но не выпуская моей головы.
– Никогда не думала, что ты можешь так запасть на человеческую женщину.
В ее устах это звучало так, будто я щенок с помойки.
Ясмин повернулась ко мне, и я прижала ствол пистолета к ее груди. Как бы быстра она ни была, ей плохо придется, если я захочу. Я внутренним чувством могла определить, насколько стар вампир. Наполовину это было врожденное, наполовину созданное тренировкой. Ясмин была старой, старше Жан- Клода. Я могла бы ручаться, что она старше пятисот лет. Будь она новоумершей, пуля из современного оружия при выстреле в упор разнесла бы ей сердце, убила бы. Но ей пятьсот и она Мастер вампиров. Пуля может ее и не убить. Но может и убить, как знать.
Что-то мелькнуло на ее лице: удивление и, быть может, только тень страха. Тело ее застыло, как статуя. Если она и дышала, я этого заметить не могла.
Голос у меня был полупридушенный, но слова вполне различимы.
– Очень медленно убери руки от моего лица. Обе руки положи на голову и переплети пальцы.
– Жан-Клод, отзови свою женщину.
– Я бы на твоем месте сделал то, что она говорит, Ясмин. – В его голосе явно слышалось удовлетворение. – Сколько вампиров вы убили, Анита?
– Восемнадцать.
Глаза Ясмин чуть расширились.
– Не верю!
– Ты вот во что поверь, сука: я нажму курок, и можешь прощаться с собственным сердцем.
– Пули мне вреда не причинят.
– С серебряной оболочкой – еще как причинят. Отвали от меня, немедленно!
Она сделала, как я сказала. И стояла передо мной, переплетя длинные пальцы на голове. Я шагнула прочь от нее, не отводя дула от ее груди.
– И что дальше? – спросила Ясмин. Улыбка все еще кривила ее губы. В темных глазах читался интерес – ситуация ее забавляла. Я не люблю, когда надо мной смеются, но когда свяжешься с Мастером вампиров, приходится кое-что спускать.
– Можешь опустить руки, – сказала я.
Ясмин так и сделала, но смотрела на меня по-прежнему так, будто у меня вторая голова выросла.
– Где ты ее взял, Жан-Клод? У этой киски есть зубки.
– Скажите Ясмин, как называют вас вампиры, Анита.
Это подозрительно походило на приказ, но неподходящий был момент, чтобы ставить его на место.
– Истребительница.
Глаза Ясмин расширились, потом она улыбнулась, блеснув клыками как следует.
– Я думала, ты повыше.
