– Или ты появишься завтра на работе, или я проверю твой блеф.
И он бахнул трубку на рычаги. Детская обидчивость.
Я повесила трубку, все еще глядя на телефон. Компания «Воскресение» из Калифорнии пару месяцев назад сделала мне заманчивое предложение. Но мне действительно не хотелось ехать на Западное побережье, да и на Восточное тоже, если на то пошло. Я люблю Сент-Луис. Но пусть тогда Берт сломается и наймет еще работников. Мне такое расписание действительно не потянуть. Конечно, после октября станет проще, но весь этот год я металась от одной чрезвычайной ситуации к другой.
Я получила удар кинжалом, пулю, удавку и укус вампира всего за четыре месяца. И наступает момент, когда слишком много событий происходит слишком быстро. У меня наступила боевая усталость, как у солдата в окопе.
Я позвонила моему инструктору по дзюдо и оставила сообщение на автоответчике. Дважды в неделю я ходила на тренировки в четыре часа дня, но сегодня пропущу. Три часа сна – этого будет мало.
Потом я позвонила в «Запретный плод». Это вампирский стриптизный гадючник. «Чип энд Дейл» с клыками. Владельцем и управляющим там был Жан-Клод. Из трубки раздался его голос, мягкий и шелковый, будто он меня гладил, хотя я и знала, что это запись.
– Вы позвонили в «Запретный плод». Для нас будет наслаждением воплотить в жизнь ваши самые темные мечты. Оставьте сообщение, и вам обязательно перезвонят.
Я подождала сигнала.
– Жан-Клод, это Анита Блейк. Мне нужно увидеться с вами сегодня. Это важно. Перезвоните и сообщите мне место и время. – Я дала номер своего телефона и задумалась, слушая шорох ленты. Поколебавшись, добавила: – Спасибо.
И повесила трубку. Вот и все.
Либо он перезвонит, либо нет. Вероятно, да. Вопрос в том, хочу ли я этого? Нет. Не хочу, но ради полиции, ради всех тех бедняг, которым предстоит погибнуть, я должна попробовать. Хотя лично для меня обращение к Мастеру было не лучшим вариантом.
Жан-Клод уже отметил меня дважды. Еще две метки – и я стану его слугой. Я говорила, что ни одна из этих меток не была добровольной? И его слугой на вечные времена. Мне это не улыбалось. Кажется, он хотел еще и моего тела, но это уже вторично. Если бы все, чего он хотел, сводилось к физиологии, это еще можно было бы вытерпеть, но ему нужна была моя душа. А этого я ему отдавать не собиралась.
Последние два месяца мне удавалось его избегать. Теперь я добровольно шла к нему опять. Глупо. Но я не могла забыть волосы этого неизвестного, мягкие, смешавшиеся с травой еще не пожелтевшего газона. Отметины клыков на бумажно-белой коже, хрупкость покрытого росой обнаженного тела. И еще на много тел придется смотреть, если не поторопиться. А поторопиться – значило пойти к Жан-Клоду.
Перед глазами танцевали видения жертв вампиров. И каждая из них была на моей совести, потому что я из-за дурацкой щекотливости не пошла к Мастеру. Если я могу остановить убийства сейчас, пока есть только одна жертва, я буду рисковать душой ежедневно. Вина – отличный мотив действия.
4
Я плыла в черной воде, продвигаясь плавными сильными движениями. Огромная луна сияла над озером, отбрасывая на воду серебряную дорожку. И черная бахрома деревьев вокруг. А вода теплая, теплая, как кровь. И я поняла, почему она черная. Это и была кровь. Я плыла в озере свежей теплой крови.
Тут же я проснулась, ловя ртом воздух. Глаза обшаривали тьму, ища… чего?
Перед самым пробуждением что-то погладило меня по ноге. Что-то, живущее во тьме и крови.
Заверещал телефон, и я подавила вскрик. Обычно я так не нервничаю. Это был всего лишь проклятый кошмар. Сон.
Нащупав трубку, я смогла выдавить из себя:
– Да?
– Анита?
Голос прозвучал неуверенно, будто его обладатель был готов повесить трубку.
– Кто это?
– Это Вилли, Вилли Мак-Кой.
В тот момент, когда он назвал имя, я узнала ритм голоса. В телефоне он звучал отдаленно и с электрическим шипением, но я его узнала.
– А, Вилли, как жизнь?
И я тут же обругала себя за этот вопрос. Вилли теперь вампир, а какая может быть жизнь у мертвеца?
– Все отлично.
В его голосе звучало неподдельное удовольствие. Ему было приятно, что я спросила.
Я вздохнула. Честно говоря, Вилли мне нравился. А мне не полагаюсь хорошо относиться к вампирам. Ни к одному вампиру, пусть я даже знала его при жизни.
– А ты сама как?
– О’кей. В чем дело?
– Жан-Клод получил твое послание. Он велел сказать, что встреча в «Цирке проклятых» сегодня в восемь вечера.
– В «Цирке»? А что он там делает?
– Он теперь его владелец. Ты не знала?
Я покачала головой, сообразила, что он этого не видит, и ответила:
– Впервые слышу.
– Он предлагает встретиться с ним на представлении, которое начинается в восемь.
– Что за представление?
– Он сказал, ты должна знать.
– Загадками говоришь, – сказала я.
– Ну, Анита, что мне велели, то я и говорю. Ты же понимаешь.
Я понимала. Вилли принадлежал Жан-Клоду со всеми потрохами, не говоря уже о душе.
– Ладно, Вилли, все нормально. Это не твоя вина.
– Спасибо тебе, Анита.
Голос у него был радостный, как у щенка, который ожидал пинка ногой, а его вместо этого погладили.
И чего я стала его утешать? Какое мне дело до задетых чувств вампира? Ответ: я не думала о нем как о мертвом. Он был все тот же Вилли Мак-Кой с его пристрастием к кричащим костюмам, невозможным галстукам и с теми же беспокойными руками. Смерть его мало изменила. А жаль.
– Скажи Жан-Клоду, что я буду.
– Скажу обязательно. – Он секунду помолчал, тихо дыша в трубку. – Поосторожнее сегодня, Анита.
– Ты знаешь что-то такое, что мне следует знать?
– Нет, но… ну, в общем, просто…
– В чем дело Вилли?
– Ни в чем, ни в чем. – Он говорил теперь голосом высоким и испуганным.
– Я иду в западню, Вилли?
– Нет, ничего такого. – Я почти видела, как мелькают в воздухе его ручки. – Клянусь, Анита, никто за тобой не охотится.
Я оставила это без внимания. Никто, о ком он знает и может поклясться.
– Так чего же ты боишься, Вилли?
– Да просто здесь вампиров больше обычного. И кое-кому из них наплевать, кто от них пострадает. И больше ничего.
– А почему их больше обычного, Вилли? Откуда они появились?
– Не знаю и не хочу знать, понимаешь? Ладно, Анита, мне пора.
И он повесил трубку прежде, чем я могла задать очередной вопрос. И в голосе его сквозил настоящий страх. За себя или за меня? Может быть, и то, и другое.
Я посмотрела на радиочасы над кроватью: 6.35. Если хочу успеть на эту встречу, надо поспешить.
