«Лилия. А твой?»
«Гвоздика».
Ах, то были бы счастливые дни. Женщина – это надежда, поэзия, грезы. Боже мой милостивый, пошли мне такую женщину, когда мне уже так плохо и совсем нечего есть.
Мы покидаем сад.
На Буль'Мише она на секунду останавливается и оборачивается.
Теперь она заметила меня. Теперь она тоже чувствует, что судьба предназначила нас друг другу.
Она переходит через бульвар, неожиданно останавливается, немного медлит, а потом заходит в небольшое кафе и совершенно забывает, что судьба определила ей меня. Она же ищет себе что-то другое.
«Миленькая, ты даже не подозреваешь, что шаг, который привел тебя в это кафе, удалил тебя из моей жизни. В конечном счете я даже благодарен тебе за это, ты вернула мне мое душевное спокойствие, теперь я по крайней мере убежден, что я здесь лишний. Да, так наверняка лучше, завтра я забуду тебя».
Третья глава
Труд делает жизнь привлекательной. Я, правда, не могу себе представить, как в конце недели токарь говорит своей жене: «Ну, мамочка, я стал еще на одну неделю привлекательнее. Что ты скажешь на это?» Работа!
В этой идее содержится что-то волнующе новое, что-то противоестественное.
Короче, я начну работать.
Какую работу мне искать? Я не владею никаким ремеслом. Попутно замечу, что это несколько успокаивает: мои руки не связаны и я могу развиваться в любом направлении.
Большинство парижских венгров зарабатывают себе на хлеб тем, чем раньше никогда не занимались. Они отважно подают заявления куда-нибудь. «Вы имеете какое-нибудь представление о деле?» «Еще бы!»
Они обзаводятся скрепленными печатью разрешениями на занятия ремеслом и с этого момента могут отдаваться несвойственному им труду. Пять раз их выбрасывают вон, в шестой они начинают понимать смысл избранной профессии, в десятый они уже эксперты в этом деле.
Стол в моей комнате шатается, поэтому я в свое время подложил под одну из ножек медную монету в пять су, после чего стол обрел равновесие. Эти двадцать пять сантимов я вынул теперь и купил на них «Le Journal». В нем много объявлений.
Речь в них вот о чем: ищут посыльного; упаковщика; администратора игорного дома; отца к детям; лифтового боя; театрального директора с капиталом; переплетчика; егеря-каменотеса. В одном объявлении ищут даже опытного водолаза. Обращаться туда-то и туда-то.
Пока это самое серьезное предложение.
А следующие строки этого объявления прямо-таки бьют в больное место: «Мы настоятельно просим всех, кто желает быстро разбогатеть, в их же интересах откликнуться по адресу: переулок Жаворонков, 1. Объединение „Дорога к счастью“».
Даже самым несчастливым людям хоть раз в жизни улыбается счастье. Но, конечно, это означает действовать и не раздумывать долго.
Comme on fait son lit, on se couche. Как говорит поговорка: «Как постелешь, так и поспишь».
Переулок Жаворонков лежит по ту сторону городского вала и состоит всего из двух домов. Более отвратительный по внешнему виду – дом номер один. Над входом в подвал висит табличка: «Дорога к счастью».
Я как раз собирался рвануть на себя подвальную дверь, ведущую к счастью, когда в одном из окон раздался женский голос:
– Ну что там, вы принесли бабки?
– Нет, будьте любезны, я ищу объединение «Дорога к счастью».
– Это уже десятый болван сегодня, – сказал где-то низкий мужской голос.
Затем я спускаюсь в подвал, приготовляя себя к любым неожиданностям.
В подвале темно хоть глаз выколи, неизвестно, где дверь. Спустя четверть часа слепого блужданья – хотелось все-таки выяснить, куда я, собственно, вошел, – откуда-то выскакивает мужчина и ведет меня в комнату.
У стены стоит старый диван с выпирающими пружинами. Рядом видавший виды стол, над ним склонился тощий молодой парень и что-то царапает на бумаге.
– Садитесь, пожалуйста, – говорит человек, приведший меня сюда, и исчезает.
Садиться предстоит как раз на диван. Ловким и быстрым движением мне удается втиснуться между двумя торчащими пружинами. Ужасно.
Тишина. Ужасная тишина.
Молодой парень изредка поглядывает на меня и продолжает что-то корябать на бумаге. Я смотрю на него уже полчаса, он царапает, словно хочет выскрести из своей биографии огромное темное пятно. Я тихо и страдающе сижу на диване и чувствую, что похожу на второстепенного персонажа из давно прочитанного романа.
Неожиданно входит белокурая девица.
– Кто следующий?
