Острогожском и Россошью, ряд соединений у Павловска, Новой Калитвы, Марковки и Валуек. От Ливен по реке Кшень и далее к верховьям Сейма тянулся оборонительный рубеж Степного фронта. По линии Верховье — Ливны — Евланова — Долгая — Тим — Скородное — Чернянка — Буденное проходил третий фронтовой рубеж обороны, почти стягивавший собою Курскую дугу. Второй фронтовой рубеж шел западнее, от Евлановой поворачивая к 1-й Воробьевке, затем .огибая с запада полукругом Курск, через Солнцево к Мантурову, оттуда к Гнилому, Волоконовке и Валуйкам. Первый фронтовой рубеж пересекал Ольховатку, Фатеж, Любимовку, Марьино, Корочу, Шебекино и Купянск. Еще ближе к линии фронта, примерно повторяя ее очертания, тянулись третья, вторая армейская и главная полосы обороны. Во втором эшелоне фронтов находились 1-я и 2-я танковые, 69-я армии. Резервы фронтов составляли 2-й, 5-й гвардейские, 9-й, 19-й танковые, 35-й гвардейский стрелковый корпуса, артиллерийские части и соединения у Понырей, Ольховатки, Курска, Белого, Ивни, Обояни, Ржавы, Прохоровки, Александровского, Скородного и Корочи.
Из одного этого перечисления видно, сколь серьезно относилось руководство страны к проблеме планирования и обеспечения преднамеренной обороны. Даже если бы враг прорвался (что ему не удалось), он встретил бы на своем пути не оперативный простор, а труднопреодолимые преграды и крупные войсковые заслоны.
Принимая непрерывное и самое активное участие в подготовке войск фронтов курского направления к отражению удара врага и к переходу их в контрнаступление, Генеральный штаб продолжал заниматься одновременно разработкой другой операции, тесно связанной с планом действий на курском направлении и получившей условное наименование «Кутузов». Ее цель заключалась в том, чтобы усилиями левого крыла Западного и всего Брянского фронтов (50-я, 11-я гвардейская, 61-я, 3-я, 63-я армии) в тесной увязке с действиями Центрального фронта, в наиболее выгодный для нас момент нанести удар по орловской группировке противника, овладеть городом Орел.
Верховный Главнокомандующий придавал операции «Кутузов» важное значение. В середине мая он дал мне указание выехать на Брянский и левое крыло Западного фронта, чтобы на месте проверить, правильно ли понимают войска поставленные перед ними задачи и как идет подготовка к их выполнению. Начал я с левого крыла Западного фронта и вот что докладывал Верховному в донесении от 21 мая из штаба 61-й армии (генерал-лейтенанта П. А. Белова) Брянского фронта, куда я только что прибыл из 11-й гвардейской армии (генерал-лейтенанта И. X. Баграмяна) Западного фронта:
«1. В течение 19 и 20. V совместно с тт. Соколовским и Булганиным проверили подготовку к операции 11-й гвардейской армии тов. Баграмяна. По сравнению с Брянским фронтом здесь проделана большая работа как по подготовке комсостава, так и войск в целом, остается лишь отработать отдельные детали и по получении распоряжения вывести войска в исходное положение. Слабо с танками и авиацией. Командованием фронта выделены для Баграмяна имеющиеся два танковых полка прорыва и четыре отдельные танковые бригады. На восстановление 1-го и 5-го танковых корпусов получено всего лишь 100 танков. Было бы крайне желательно к началу операции подкрепить еще двумя танковыми полками прорыва. В отношении авиации тов. Новиков сообщил, что решением Ставки последняя усиливается, но, к сожалению, лишь к 15. VI, то есть, по-видимому, после начала операции.
2. Вечером 20. V. вернулся к Белову. Здесь, а также у Колпакчи[53] идет отработка задач и взаимодействия с командирами полков и батальонов на местности. Готовность войск фронта задерживают слабое поступление боеприпасов и еще не прибывший к Белову 7-й артиллерийский корпус.
3. Считаю, что войска в целом будут готовы к занятию исходного положения 28 мая. На занятие исходного положения и на развертывание артиллерии потребуется до пяти суток.
4. Одновременно с подготовкой операции уделено исключительное внимание готовности нашей обороны и особенно на направлениях спас-деменском, жиздринском и белевском». Далее я сообщал, что, по показаниям авиационной, военной и партизанской разведки, противник продолжает подтягивать на первые два направления пехоту и особенно танки. Партизаны видели на спас-деменском направлении прибывшую с запада одну танковую дивизию. Хотя наличие ударных группировок позволяло более или менее надежно обеспечить как калужское, так и тульское направления, все же я считал целесообразным переместить 19-й стрелковый корпус из района Гжатска в Юхнов, оставив его в составе 10-й гвардейской армии. С этой же целью 4-ю стрелковую дивизию МВО я предлагал перевести из Загорска в Малоярославец[54].
В ту же ночь Верховный вызвал меня в Москву. В Ставке и Генштабе продолжалась напряженная работа. В первых числах июня на должность командующего войсками Брянского фронта вместо М. А. Рейтера был назначен генерал-полковник М. М. Попов.
Маркиан Михайлович Попов был человеком большого военного дарования, умел хорошо разбираться в оперативно-стратегических вопросах. Много мне приходилось с ним встречаться на фронте при проведении серьезных стратегических операций. Война застала его в должности командующего Северным, а затем Ленинградским фронтом, потом его служебная карьера оказалась изменчивой, как ни у кого. Приняв командование войсками Брянского фронта, он показал себя с лучшей стороны и вскоре был назначен командующим войсками 2-го Прибалтийского фронта. Известно и о том, что М. М. Попов являлся командующим двумя армиями и заместителем командующих Сталинградского и Юго-Западного фронтов.
Как видно, М. М. Попов во время войны то повышался по служебной должности, то спускался ниже. Начав войну командующим войсками Ленинградского фронта, заканчивает ее начальником штаба того же фронта. То же самое происходило и с его воинскими званиями. В войну вступил в чине генерал-лейтенанта, в 1944 году получает звание генерала армии, а заканчивает войну генерал-полковником. И все это при его исключительных способностях, при том, что он был разносторонне образованным военачальником, интересным собеседником и к тому же очень добрым человеком. Но его беда и горе — склонность к выпивке. Просто было больно смотреть, как он, волевой командир, так бесконтрольно вел себя. М. М. Попова ценило Верховное Главнокомандование, с ним не раз вели серьезный разговор в Политбюро ЦК партии. Но строгие внушения и обещания исправиться помогали лишь на какое-то время.
Думаю, что не допущу ошибки, если скажу, что только этот недостаток помешал М. М. Попову в полной мере раскрыть свой военный талант.
Я отправился на Брянский фронт, чтобы на месте ознакомить М. М. Попова с задачами, стоявшими перед войсками фронта. В течение четырех дней я побывал в войсках 61-й, 63-й и 3-й армий. Вместе с новым командующим мы еще раз проверили состояние обороны и ход подготовки к предстоящим действиям. Противник по-прежнему никак себя не проявлял.
В ночь на 10 июня я опять вернулся в Москву, чтобы после короткой паузы по
