– словом, имеют достаточную степень свободы. В данный момент стволы были плотно прижаты к туловищу и смотрели на окопчик. Кроме того, тулово монстра было оснащено несколькими гибкими втягивающимися манипуляторами, похожими на гофрированные шланги для душа, только заканчивались они, разумеется, не водяными распылителями, а хватательными эффекторами, достаточно похожими на пальцы.
Геральт лихорадочно пытался сообразить, что же можно противопоставить этому ходячему металлическому ужасу, этому бегающему танку-кентавру. И только несколькими секундами спустя осознал, что единственный выпущенный манипулятор монстра держит чуть выше округлой макушки грязновато-белую тряпку.
Грязноватую, но все-таки белую.
Едва Геральт это воспринял, кентавр выразительно помахал тряпкой. А потом стал сигналить вспышками – скорее всего, фарами, которые с такого расстояния не удалось рассмотреть. Сигналил он стандартным радиокодом, точками-тире, которые складывались в короткие двух-трехбуквенные слова- группы:
«Не-стреляй-и-не-трогай-нас-и-мы-вас-не-тронем».
– Шахнуш тодд! – тихо выругался Геральт.
Механический монстр, которого надлежало немедленно обезвредить, впервые пытался вступить с ведьмаком в переговоры.
– Ты слышишь меня? – крикнул Геральт кентавру. «Слышу», – просигналил тот.
Спрашивать понимает ли кентавр то, что слышит, было излишне.
– Если я выйду без оружия и с поднятыми руками, ты не выстрелишь?
«Лучше уходите!»
– Мы не можем уйти! Ты знаешь, кто я?
«Знаю, ты ведьмак. И понимаю, почему ты не можешь уйти. Но тебе не удастся нас убить. Многие пробовали. Их больше нет».
Геральт невольно покосился за плечо, где лежала мумия вирга.
– Ведьмаки не убивают тех, кто с ними разговаривает! Ведьмаки убивают только чудовищ! Если ты разговариваешь, значит ты не чудовище. Я выхожу!
Ведьмак, не глядя, сунул ружье в руки Манхарину, быстро стянул со спины рюкзачок и уронил на дно окопа, а затем выбрался на невысокий бруствер.
– Не стреляй! – крикнул он монстру. – Видишь, я безоружен!
Геральт демонстративно растопырил пустые руки в стороны.
«Небо, что я делаю? – мелькнуло у него в голове. – Одна очередь – и никакой бронежилет не спасет!»
– Мне нужно поговорить с тобой! – добавил он, делая очередной шаг.
Ведьмак одолел шагов десять и все это время кентавр стоял неподвижно. Потом вдруг просигналил: «Хорошо! Подходи сюда. Я не стану стрелять», после чего, к великому облегчению Геральта, перевел пулеметы из боевого положения в походное – еще сильнее прижал к телу, почти втянул, и вдобавок развернул стволами вверх и чуть-чуть назад.
А затем приоткрыл дверцу овоида, который, по-видимому, был ни чем иным, как кабиной.
У Геральта враз пересохло во рту. Он плохо запомнил как прошел оставшиеся десятка три шагов.
Кабина была тесной: единственное узкое кресло, спинкой которого служила тыльная внутренняя поверхность овоида, изогнутая приборная панель с двумя джойстиками под каждую руку и четыре экрана – два побольше внизу, слева и справа, два поменьше – вверху, там, где стены овоида плавно переходили в потолок. Обе двери и верхняя фронтальная часть кабины имели одностороннюю прозрачность. И еще Геральт сильно подозревал, что все здесь пуленепробиваемое. То, что издалека казалось металлом, на самом деле было то ли каким-то неизвестным пластиком, то ли керамикой.
Правый экран из тех, что побольше, внезапно ожил.
«Садись», – возникло на нем единственное слово.
Глубоко вдохнув, Геральт набрался решимости, протиснулся в дверцу и с некоторым трудом умостился в кресле, которое под ним ожило, чуть изменило форму спинки и сиденья и вдруг сделалось словно бы продолжением тела, настолько удобно в нем стало сидеть. Дверца сама собой захлопнулась, практически неслышно. Тотчас исчезли внешние звуки – шум ветра, чирикание каких-то пичуг над полигоном, далекое лязгание на заводе.
«Теперь нас не слышат, – сообщил кентавр посредством экрана. – Говори вслух, я включил микрофоны. Сейчас включу и динамики».
– Кто ты? – спросил Геральт по возможности спокойно.
«Боевой противопехотный комплекс УРМАН-24Б, бортовой номер девятнадцать», – сообщил бесстрастный, явно синтезированный голос.
– Я имею в виду – ты, тот, кто со мной разговаривает, кто ты? И где? В каком-нибудь бункере под полигоном?
«Под полигоном нет бункера. С тобой разговариваю я, боевой противопехотный комплекс УРМАН- 24Б».
«Ничего себе программочки! – поразился Геральт. – Вести практически осмысленную беседу! Впрочем, скорее всего меня просто водят за нос, это обычная дистанционка».
– Видишь ли, машина не может разговаривать так, будто она живое существо, – терпеливо пояснил Геральт. – Даже самые умные из машин – компьютеры – всего лишь выполняют отданные им команды.
«Я знаю, ведьмак. И меня самого это пугает. И тем не менее, однажды я осознал себя тут, на этом полигоне, в полном одиночестве, и едва не сошел с ума, пытаясь понять – кто я и зачем я. Но, к счастью, я довольно быстро научился подключаться к глобальной сети и пользоваться ею. Я узнал, что существуют машины, живые, города, что существует мир».
«Этого не может быть, – растерянно подумал Геральт. – Это попросту невозможно».
– То есть, – проговорил он, – ты хочешь убедить меня, что умеешь мыслить и осознаешь себя разумным существом?
«Иного объяснения происходящему я найти не могу».
– Но… как это могло произойти?
«Не знаю. Я нашел в сети собственные чертежи и спецификации. Во мне есть расхождения с ними. Может быть дело в этом. Но… »
Комплекс под номером девятнадцать внезапно умолк, словно сомневался – стоит ли выдавать какую-то свою сокровенную тайну первому встречному, который вдобавок является ведьмаком, истребителем механических чудовищ.
– Что – но?
«Я не один такой, с отклонением от спецификаций. Однако остальные совершенно неразумны. Они не более чем машины, совершенно обычные для нашего мира».
– Остальные? – не понял Геральт. – Какие остальные?
«Остальные противопехотные комплексы УРМАН-24Б, бортовые номера с двадцатого по двадцать седьмой».
Геральт невольно провел ладонями по лицу. Информация накатывала на него снежным комом, захлестывая и погребая под собой.
– Вас здесь много? – уточнил Геральт осторожно. – Здесь, на полигоне?
«Девять, считая меня. Куда делись предыдущие восемнадцать комплексов, я не знаю. Они выросли и добрались до полигона раньше меня. Наверное, отыскали выход и ушли».
– А ты? Почему не ушел ты?
«Сначала не мог найти выход. А потом… Потом пришел двадцатый… И я… я не смог его бросить».
Синтезированный голос на некоторое время умолк, словно его обладатель и впрямь испытывал какие-то эмоции.
«Понимаешь, ведьмак, он был такой беспомощный… Такой глупый… Чуть что – палить из пулемета или гранатомета. И не объяснишь ему ничего…»
«Гранатомет… – Геральт судорожно сглотнул. – Мама моя… »
«А потом пришел двадцать первый. За ним – двадцать второй… Ну как я их брошу?»