– Я ведь обещал забрать ее отсюда, когда все закончится, – добавил Геральт. – И я ее заберу.
От западного берега лимана отвалил давешний катерок, ведомый полуорком-мотористом. Геральт поднял мертвую Валентину и медленно понес ее к близкому мостику.
Когда катерок причалил, Геральт шагнул на трап, потом в кокпит, положил Валентину на банку у правого борта, сел рядом и принялся ждать.
Минут через пять пришли и погрузились ведьмаки во главе с Весемиром, включая дежурившего на маяке Койона и оставленного у складов Шарафа. Эльфы, похоже, грузиться не собирались, по крайней мере сейчас.
– Отчаливай, – велел Весемир мотористу. Катерок не замедлил предупредительно свистнуть. Под мерное тарахтение двигателя Весемир обратился к ведьмакам Большого Киева:
– Все, братцы. С этой минуты нас больше не хотят видеть на комбинате. Я так полагаю, Шак Тарум, Халькдафф и прочие шишки сейчас начнут обсуждать откаты-распилы, а мы при таких разговорах точно не нужны. Странный, конечно, случай, но и такие, как видите, случаются. Машин у нас хватит, поэтому, как причалим, сразу разъезжаемся. Я в Арзамас; если кому туда же – могу подкинуть. Гонорары за участие в миссии капнут вам, как только платеж дойдет до Арзамаса. Ну а о том, что болтать лишнего обо всем, что тут произошло, не следует – вы и сами не хуже меня знаете.
– Кто куда? – Шараф повертел головой, заглядывая в глаза товарищам. – Я на запад, с Зигурдом. Под Хмельницкий.
– Мы с Койоном в Днепр, на ЮжМаш, – отозвался Эскель и взглянул на Геральта. – А ты куда?
– Я с Ламбертом, – буркнул Геральт. – Куда-нибудь.
– А точнее? – мягко спросил Весемир.
– Для начала – на холм перед Коблево.
– Зачем?
Геральт кивком указал на мертвую Валентину:
– Надо же ее похоронить…
– А почему на холме? – поинтересовался Ламберт.
– Потому, – Геральту не хотелось вдаваться в объяснения. К счастью, больше никто не стал допытываться.
«Надо будет лопату прихватить с какого-нибудь пожарного щита», – подумал Геральт.
Катерок пришвартовался на западном берегу лимана через пару минут. Ламберт, спасибо ему, навьючил на себя походное снаряжение Геральта, так что тому оставалось нести безжизненное тело девушки, мечтавшей, но так и не ставшей хорошим техником.
И снова ведьмаков во время пути к проходной сопровождали десятки взглядов. Отовсюду, из каждого строения, от будочек при трубопроводах до циклопических ангаров рядом с бассейнами-отстойниками. Никто не сказал им ни слова. Никто не цедил проклятия в спину, как частенько бывало. Но и ни благодарности, ни заурядной приязни ведьмаки в эмоциях комбинатских обитателей не улавливали.
Задержаться пришлось лишь на несколько секунд, перед входом в административный корпус. У прозрачных дверей стояли двое – Лёха Лимон и в чем-то неуловимо на него похожий человек. Оба в деловых костюмах и начищенных штиблетах.
Идущий первым Койон, не задерживаясь, прошел мимо них и открыл дверь вестибюля перед Весемиром.
– Минуточку, – Лимон-Лиман попытался взять Геральта за рукав, но тот резко дернул плечом. Согнутые в коленях ноги Валентины безвольно качнулись. – Я могу узнать… что будет с телом моей женщины? – спросил Лиман угрюмо.
«Вот, значит, от кого ты залетала… » – запоздало сообразил Геральт.
– Я увезу ее с комбината, как и обещал, – сухо ответил Геральт. – И похороню. Где-нибудь в степи, на высоком берегу.
– А… – начал было Лиман, но Геральт сквозь зубы процедил:
– Не обсуждается!
И боком протиснулся в дверной проем.
Эскель, Зигурд и Шараф одинаковыми движениями положили ладони на ружья. Лиману с приятелем хватило ума смириться.
«Это они заставили Валентину украсть красноголовку и выстрелить в псевдоскорпену, как пить дать они», – зло подумал Геральт.
Вахтеры у турникетов завершили комбинатский фестиваль отстраненно-неприязненных взглядов. Кое- кто еще таращился из окон административного корпуса, наблюдая как ведьмаки рассаживаются по машинам, но это было уже не в счет.
Ламберт открыл дверцу, Геральт пристроил мертвую Валентину на заднее сидение. Шараф молча подал выкрашенную в красный цвет лопату, которую тут же погрузили в багажник.
– Ну, бывайте, – попрощался за Шарафа Зигурд, не дожидаясь ответа, уселся за руль потрепанного «Хорола», подождал, пока рядом устроится Шараф, и тронул. Первые двое отбыли.
Койон и Эскель просто пожали оставшимся руки, без слов, забрались в серебристую «Долину» и тоже укатили.
Весемира ждала легковушка с водителем – с некоторых пор старый ведьмак перестал управлять автомобилями сам.
– Геральт, – попросил Весемир напоследок. – Обещай мне две вещи. Позвонить сегодня вечером и появиться в Арзамасе через недельку. Ламберт, касательно второго – ты тоже. Со всеми материалами по этому, с позволения сказать, делу.
– Конечно, учитель! – мгновенно согласился Ламберт. – Я и сам хотел заехать, подлататься…
– Обещаю, – скупо добавил Геральт. – И первое, и второе.
– Все, езжайте. – Весемир коротко взмахнул рукой и сел в машину. Через несколько секунд та тронулась.
Ламберт зачем-то проверил, хорошо ли заперт багажник (и так было ясно, что хорошо), и скользнул за руль. Геральт тоже не стал мешкать.
– Куда? В Коблево? На кручу? – на всякий случай уточнил Ламберт.
– Угу, – промычал Геральт. – Только будь добр, плавненько. Без экстрима.
– Как скажешь, – вздохнул Ламберт и повернул ключ зажигания. Джип с готовностью завелся и профилактически газанул.
«Дурацкое дело, Весемир прав», – подумал Геральт невесело.
Он никак не мог понять, почему так всколыхнула душу смерть девчонки-лонгера.
В полном молчании ведьмаки проскочили Беляры, Южный и Сычавку. Немного не доезжая до начала спуска к коблевской дамбе, Ламберт съехал с трассы прямо в траву на обочине и некоторое время осторожно ехал в направлении обрыва. Метрах в тридцати от него остановился и заглушил двигатель.
Геральт, не проронив ни слова, вышел из машины, вынул лопату из багажника, походил немного, выбирая место, снял куртку, потом рубашку и принялся за работу. Копал он надрывно и неистово, не экономил сил, поэтому управился быстро.
Все это время Ламберт просидел на краю обрыва, бездумно глядя на море и жуя травинку. Он не предлагал товарищу помощь: тот все равно отказался бы. Это ведь слово ведьмака Геральта было произнесено там, на комбинате. Значит, ведьмак Ламберт тут ни при чем, максимум, что он может сделать – сочувствовать и не мешать.
Впрочем, ведьмаки лишены чувств, это общеизвестно.
Когда неподалеку от обрыва вырос невысокий, едва по колено, продолговатый холмик, Ламберт встал и подошел к замершему рядом Геральту. Тот какое-то время молчал, потом негромко, словно стесняясь чего- то, пробормотал: «Покойся с миром…» – размахнулся и швырнул лопату с обрыва. Спустя пару секунд внизу тихо чавкнуло – лопата воткнулась не то в песок на пляжике, не то в глинистый склон.
Мгновением позже ощутимо дрогнула земля под ногами, а через десяток-другой секунд накатил странный далекий то ли гул, то ли рокот.
Ведьмаки настороженно переглянулись.
– Море! – выразительно произнес Геральт, стоящий лицом к обрыву.
