голове и животе. Впрочем, вечером, когда ладьи пристали к берегу, пресветлый помог ему: заставил выпить огуречного рассола из запаса Страшилы. Помогла и ушица. На ладье имелись ромейские специи. Перец и лавровый лист придали ухе пряный аромат.
Под присмотром дозорных спали на берегу, и Алесь, засыпая, с благодарностью вспоминал Козьму. Высмотрел он на ромейском рынке накидку, пошитую для ромейского стратига. Как ни упирался торгаш, не смог противостоять силе внушения божьего раба и странного молчаливого монаха с горящим взглядом.
Утром в суете подъёма, Алесь не заметил, что потерял свой браслетик. Обнаружил позже, когда ушли далеко от места стоянки. Видно, во сне сдёрнул чёртов браслет. Уж очень он досаждал! На месте браслета, в самом деле, явственно виднелся покрасневший след. Чертыхнулся: так и не разгадал секретов браслетика!
БИТВА С РЕРЕКОВИЧАМИ
Отважные курши, вооружённые боевыми топорами, благоразумно ретировались в кусты, увидев вторую, а затем и третью ладью. Как водится у дикарей, выглядывая из кустов, они облаяли проходящих купцов на своём языке. По слухам, курши успешно били данов и свеев.
Из их набора, без всякого сомнения, матерных фраз, до ушей витязей на ходко идущих по Двине ладьях донеслось только одно понятное слово 'криви'. Таким вовсе не бранным прозвищем они называли всех пришельцев с заката. На протяжении веков все русские в этом регионе - криви. Значит, помнят божественного Криве, который привёл свой род на новые земли!
Побоялись они сцепиться с пожаловавшими в их края гостями. Зато не побоялись другие. Те самые, против которых Олег Дукович не пожелал сражаться, будучи тысяцким в рядах воинства Челадрага, Великого князя велетабов. Зачем же биться с родичами, ближними и дальними?!
- Море ходит! Ждать надобно. Заходим в Ригов! - все эти команды Страшила выкрикнул Алесю, а тот, в свою очередь - Кнуту, махнув рукой в сторону порта и города. Несмотря на ветер и расстояние, слова долетели до Кнута, и он закивал своей рыжей головой.
Пришвартовавшись к причалу в славном портовом городе Ригове, населённом, в основном, русами, выходцами с острова Руяна, и кривичами, Страшила дал добро всем, кроме дозорных, на выход в город. Как же не глянуть на товар, что есть на рыночной площади, как же себя не показать! А потому витязи неспешно натянули лучшие одежды и надраенную до блеска броню.
С ладьи Алесю была видна неожиданно возникшая суета на торговой площади. 'Чего они так взволновались' - с этим вопросом Алесь оглянулся в ту сторону, куда показывали торговцы. С моря к порту шёл боевой корабль, узкий и с хищными обводами. Разглядел Алесь и фигуру на носу: некую птицу, вырезанную из дерева, похожую на сокола. Примерно половина воинов выделялась своими рыжими головами, головы второй половины были обриты, а оседелец волос на обритых головах второй половины выдавал их принадлежность к варягам, абодритам иль варинам.
С соседнего борта донеслось проклятие Страшилы:
- Готы-заразы! И варяги-выродки! Хорьки!
Страшила явно имел ввиду внешность и варварские украсы готов в виде ожерелий, навешанные, пожалуй, в таком же количестве, в каком женщины-заразы украшают свои прелести. Почему лихих разбойных варинов и абодритов, родичей по крови, Страшила величал бранными словами? Неужто потому, что некоторые среди них выродки? Многие звали их варягами без бранных определений. Варяг - слово, производное от 'вара', означавшее товар, а основным их товаром были рабы. Ныне рабы везде в Европе самый главный товар. Алесь припомнил разговоры со Страшилой, и ему стало ясно, что Олег не хотел с ними сражаться, но, вместе с тем, Дукович мгновенно привёл себя в состояние боевой готовности.
Помедлив, Страшила отдал приказ:
- Ходить наверх!
Кнут и Алесь продублировали команду, и те витязи, что ещё копались под палубами на подтоварье, выскочили наверх.
Варяги перебросили трап, рекомый по-словенски 'дъска', и на причал, важно и чинно, сошёл их старшой, а за ним на берег попрыгали воины.
Подобно Страшиле, Алесь не горел желанием биться с варягами. Кто ж знает всех тех пращуров в его генеологическом древе? Алесю ведомы лишь три поколения его предков.
Их дружина по числу воинов, была меньше дружины Страшилы, но по гонору и наглости явно превосходила лютичей.
- Что вы, козлы, забыли в нашем море? - спросил старшой варягов. - Иль не ведомо вам, что Хельги, Великий каган Руси, запретил гостям, окромя нас, ходить на закат?
В былинные времена людей определяли по речи, хуизху. Уста не лживы, и Дукович моментально понял, кто этот старшой, что саженью в плечах.
- Море не ваше, море Волынское, а я, таксама рус, как и ты, но живу в Волыни, - ответил Страшила и, в попытке разойтись со старшим ватажки варягов миром, попробовал перевести диалог в иное русло: - А кто же величает Хельги Великим каганом?
- Посланцы Хазарии дали ему грамату и великий титул.
Белобрысый варин вдруг заорал:
- Лютовы эти ладьи! С Нево-озера ушёл от нас Лют.
- Труса празднуете? - в голосе старшого прорезалась презрительная нотка. - От саксов бегаете и от нас таксама? В Ригов мы посадника-бессермена привезли. С Ригова дань возьмём и с вас - недоимки.
Всё стало ясно Алесю в этот хмурый день и момент. 'Да не будет болеть душа Страшилы! Битвы не избежать. Возьму все грехи на себя' - с этим решением он вдохнул полной грудью, вбирая прохладный воздух, что с напором веял от расшалившегося Варяжского моря.
- Ты, бочка дерьма, как смеешь ты своим нечистым рылом мутить здесь воду? - заговорил он, перевирая известные ему стихи, и его фраза не сразу дошла до понимания старшого: Алесь изрёк её по- русски, а меж русской речью и словенской большая разница. - Как смеешь ты, морда, указывать мне, князю Алесю?
Старшой побагровел: дошёл, должно быть, смысл. И он крикнул князю:
- С тебя первого сниму голову. И тризну тебе не обещаю.
- Ты же, княже, без брони! - вскричал кормщик.
Страшила хотел было также остановить Алеся, но тот махнул рукой и прыгнул через борт на берег. С кульбитом в воздухе. Прыжок ему был нужен не для эффекта, а для ускорения и настройки к бою.
- Князь-скоморох! - крикнул кто-то из варягов, и те дружно заржали.
- Ходить свиньёй! - зычно скомандовал Страшила.
Его витязи перепрыгнули на причал и спешно построились за Алесем.
Старшому варягов тем временем подали щит. Его первые движения выдали в нём заматерелого бойца, не склонного к красивому фехтованию. 'Так и я фехтовать не буду' - с этим очевидным намерением князь по-самурайски поклонился старшому, чем вызвал новый взрыв хохота. Но старшой понял знак уважения, и его голова в шеломе произвела движение, похожее на кивок. И сразу он пошёл на сближение, первым нанёс удар и парировал щитом ответный удар. Неожиданно для старшого проба сил закончилась в следующее мгновение: клинок князя проткнул его горло, незащищенное кольчугой.
Он рухнул - и готы закричали своё: 'О-один!'
Из-за пренебрежения к противникам с купеческих судов, они не стали строиться, а резво побежали толпой. Алесь сместился на правый фланг, подальше от воды и от стремительно двинувшегося строя лютичей. Несколько воинов с обритыми и рыжими головами устремились к нему, пылая жаждой мести.
