древние здания, пирамиды, освещенный лунным светом камень, низенькие пинии и оливы.
— Но два бога, братья-близнецы, вернутся на Землю через шестьсот лет, — продолжал Платон. Здесь эти слова звучали как-то по-особому. — То есть, уже на днях, считай. По тексту — перед первым появлением белых людей они должны были расстаться. Один брат должен был уйти от людей в мир тьмы. Некоторые авторитеты — в нашем университете, например, считают, что, возможно, на дно моря. Другой брат — в небесную страну бога Тлалока. Имя его — тайна. Оно откроется только тем, кто встретится с ним в его дворце на небе.
Платону студентом приходилось рассказывать об этом. Сейчас он снова ощутил, что будто бы сдает экзамен этому профессору, сидящему в шкуре ягуара в своем паланкине:
— Предполагается, что в реальности существовало два антропоморфных изваяния этих близнецов, — продолжал Платон. — Две большие, богато украшенные золотые статуи. Возможно, одна из них та, что безуспешно пытались вывести испанцы.
— Может, это та самая, — донесся из темноты голос Дианы, — которая на дне Карибского моря? Её еще Автопилот искал.
Оказывается, Платона внимательно слушали. И, похоже, эти слушатели воспринимали его слова, как лекцию.
— Вряд ли, — пробормотал он. — Считаю сомнительной вашу гипотезу, что на дне…
— Я все поняла, — опять послышался голос Дианы. — Если говорить современным языком, просто когда-то в древности предки индейцев предсказали нашествие испанских конкистадоров. Я знаю, когда оно было, мы в школе проходили. В 1519 году. Еще эти древние индейцы написали, что будто откуда-то с неба появятся исполины какие-то и заберут с собой две скульптуры, которые изображают богов-близнецов, и куда-то их спрячут. В разных местах.
— Знать бы еще, где эти места, — раздался голос Ахилла.
— А через шестьсот лет скульптуры вернуться, — с подчеркнутой интонацией отличницы звучал голос Дианы. — Уже вот-вот должны. Приблизительно сейчас.
— Если пророчества сбываются, — опять заговорил Платон, — то сюда, на Землю, вместе со статуями богов должны вернуться великие знания и великие сокровища древних месоамериканцев. Те, что они завещали людям, родившимся после них, то есть своим потомкам. Нужно всего лишь пойти и забрать эти сокровища, лежащие у другого конца радуги. Прадед, сэр Чарльз, назвал это неизвестное ему самому место Землей Эльдорадо. Страна Тлалока — тоже не слишком конкретный адрес. В общем, не удивлюсь, если это сделает уже мой правнук.
— Небесная страна Тлалока — это место, куда попадают после смерти храбрые воины, — как будто в задумчивости произнес профессор Моралес.
— По новейшим сведениям, тем, что я узнал позавчера, самые храбрейшие из храбрых попадают туда и возвращаются оттуда живыми, — сказал Платон.
— Интереснейший факт, — пробормотал Моралес, — обязательно надо будет использовать его в моей последней научной работе.
Множество ног, подошвы деревянных индейских сандалий, стучали по каменным плитам, по древней Дороге Мертвых. Из темноты глядели страшные каменные хари. Недавние враги шли рядом. Откуда-то сзади доносились голоса — там на разных языках пытались делиться впечатлениями от сегодняшнего боя.
— Белые пришельцы называли это самое место, где мы сейчас находимся, 'Обитель богов', — заговорил Хуан Карлосович, — а наши древние предки, те, кто всё это построил — 'Обитель тех, кто знает дорогу к богам'.
— Мы скоро найдем эту дорогу, — тут же отозвалась Диана.
— Интересно, — продолжал он, — может на этом самом месте все и происходило: покидающие нас боги, золотые статуи. Все эти исторические события.
'Исторические'? — Платон хотел удивиться вслух, но Моралес продолжал, уже буднично:
— Ну что ж, будем работать. Конечно, денег мало. Но под такой проект может, кто и добавит.
— А я надеялся, что вы профинансируете, — сказал Платон. — А мы все это — сокровища всякие там, рукописи с древними знаниями, попытаемся найти. Раз взялись…
Два профессора еще долго обсуждали свои дела.
— Проклоцаем, — наконец, сказал Моралес, повторил, видимо, свое любимое слово. — Без бутылки не разобраться, как говорили в Патрисе Лумумбе. — Он о чем-то надолго задумался. — Жаль, что не могу угостить вас своей любимой 'Столичной'. Под жареную картошку, лучше с грибами — национальное русское блюдо.
Платон промолчал, не пытался уточнить, что блюдо это — национальное только в студенческих общежитиях.
— А я любил, — продолжал Моралес. — И собирать грибы любил, ходили с ребятами по Подмосковью. Жаль, что здесь грибы-водку не применяют. Скучаю по ним. Здесь у нас одни мухоморы галлюциногенные. Но текилу — это самогон кактусовый, я, конечно, выставляю железно.
— Грибы есть. Баночка, — сказал Платон. — Титаныч у меня патологически запасливый.
Титаныч что-то недовольно проскрипел.
Таинственные цветные огни, мерцающие в непроницаемом мраке под пирамидами, вблизи стали светящимися торговыми аппаратами.
— Все индейцы, — заговорил Моралес, — вплоть до разносчика газет или продавца сувениров здесь, в Теотиуакане, никогда не сомневались, что на эту дорогу когда-то садились космические корабли наших великих предков…
Его прервали какое-то непонятное тарахтение и механический вой, возникшие невдалеке. В глубине джунглей вспыхнул и вскоре погас прожектор. Чем-то встревоженные индейцы загалдели и рассыпным строем кинулись туда. Среди них, кажется, мелькнула Диана. Оба профессора вместе с оставшимися, помедлив, тоже побежали за вырвавшейся вперед молодежью. Задержались невдалеке от окраины леса.
— Вот она, кстати, эта самая пирамида, про которую мы все говорили, — сказал Хуан Карлосович.
Но никакой пирамиды и даже никакого кургана не было. В свете факелов были видны разбросанные по лесу между деревьев глыбы известняка, какие-то валуны. Видимо, это было все, что от нее осталось. Дальше они наткнулись на развороченную землю, совсем свежий котлован.
Впереди все слышались крики, взволнованные голоса. Их как будто звали — на нескольких языках. Опять вспыхнул свет прожектора, осветил насквозь негустой здесь лес.
Совсем неожиданно перед ними появился корпус какой-то машины — кажется, что-то похожее на бульдозер. Потом на какую-то механическую трехногую вышку с буром. Оказалось, среди деревьев повсюду стоят причудливые иногда машины и механизмы, выкрашенные в одинаковый желтый цвет. В джунглях чужеродно пахло горячим солидолом и свежей краской. Повсюду бродили индейские студенты, заметно заинтересованные, щупали железо.
— Откуда это все могло взяться? — с тревогой недоумевал Хуан Карлосович. — А это что? Никогда не видел такой землеройной техники замороченной. Смотрите, как будто специально приспособлена для архитектурных работ… А может, и на самом деле приспособлена? Ничего не понимаю. На ручник встал…
— Новенькая какая, — с уважением непонятно к кому произнес Конг и погладил оказавшийся теплым бок какого-то агрегата.
Опять взвыло. Было заметно, как вдали на еще одной механической треноге закрутился бур. Машины вокруг зашевелились.
— Дырку сверлят, — послышался чей-то голос.
— О, дырку! — Хуан Карлосович воздел к небу руки, а потом стремительно кинулся вперед.
Вдруг неожиданно оглушительно треснуло, навстречу ему полыхнуло длинное пламя. По земле заскакали искры сгоревшего пороха. Моралес успел спрятаться за какой-то машиной. Было видно, как индейские студенты пробегают между механизмами и опорами вышек и уже стреляют куда-то из луков. Слышно, как ударилась о железо массивная пуля. Зазвенело какое-то рассыпавшееся стекло. Между деревьями поплыл пороховой дым.
— В последнее время сплошная стрельба, — напряженно сказал Ахилл. — Будто на войну
