Дракон излил на толпу карликов струю багрового пламени и ночь огласилась визгом и криками, хотя до сих пор руколапые принимали смерть молча.
– Еще! Еще, Денгирмуш!
Дракон послушно окатил врагов пламенем вторично.
И руколапые тут же дрогнули. А через миг – побежали. Не только пострадавшие от ярости дракона, но и все остальные. Просека быстро опустела, лишь распаленные битвой люди и песиголовцы да трупы остались на месте. Неровно дыша, спутники стянулись к чародею.
– Мы видели этих брисингов в подземельях! – сказал Хокан громко. Вишена понял слово «брисинг» как «карлик», «невысокий человечек или дух».
– Это цверги, Хокан, настоящие цверги! – не согласился с ним Ларс. – Поверь мне.
«Цверг» означало примерно то же, что и «брисинг», только с добавлением понятия «злой». Вишена давно уже не удивлялся способности улавливать смысл чужих слов.
– Не иначе, за мечом приходили, – решил Боромир. – Вот, пропадь!
Небо на востоке начинало помалу светлеть. Близился рассвет.
Подошел Гонта.
– Пегасы ваши целы, – сказал он Вишене и датам. – Денгирмуш их защитил.
– Денгирмуш – это твой змей, да? – спросил Вишена. – Ну и имечко…
Гонта пожал плечами:
– Настоящее свое имя он не сообщит никому. Да и не нужно оно смертным.
Боромир недоверчиво вглядывался в таившуюся в лесу темноту.
– Как бы опять не напали…
– Днем они не нападут, – уверенно заявил Ларс. – Они боятся света, свет обращает их в камень.
– А вдруг это какие-нибудь особенные цверги? – сказал Хокан с сомнением. – Мы не дома, не забывай.
До рассвета уже не ложились, наскоро перехватив вчерашнего, остывшего за ночь даже в углях, варева. И, не медля, поднялись в утреннее небо. Свежий ветер с моря уносил едкие запахи подземелий.
Больше их в лесах не беспокоили. Только однажды Вишене показалось, что он видит с высоты летящего над самыми деревьями крылана, но может это была и крупная птица. Дважды ночевали на полянах, готовые в любой миг вскочить и сражаться, но до этого не дошло. Леса Танкара были вовсе не такими спокойными как казалось сначала, а злые силы гнездились не только на востоке.
Из узловой точки сопряжения (полярные координаты СH716/CG389/CL288) при участии корреспондента Тарус/Т вынесен импульсный волновод со встроенным лок-резонатором, экспериментальная модель в стадии разработки, экземпляр 2.
Последствия применения непредсказуемы!!!
Конец отчета.
Яр проснулся от неясного толчка в сознании. Стояло раннее утро, окрашивая болота в бледные северные краски. Пучеглаз в сумке возился и пищал.
«Чего ему неймется?» – с досадой подумал Яр. Хотелось еще поспать. Но пучеглаз не успокаивался.
Он встал, ощущая неясную тревогу. Что-то изменилось в ближайшем окружении. Не в самом Яре, а именно в окружении. Яр повертел головой, осмотрелся, прислушался.
Болота? Они по-прежнему голы и пустынны. Волк? Спит себе, чутко поводя стоячими ушами. Небо? Оно белесое, как и раньше, никого в нем нет, ни крыланов, ни грифонов, только птицы. А птицы здесь подвластны Саяту. Плащ? Нет, он как и раньше струится с плеч, даже забываешь о нем. Оружие?
Стоп! Вот оно!
Яр обнажил меч. Сталь клинка окуталась еле заметным холодным призрачным сиянием, а в глубине сапфира на гарде ожил тлеющий чуть видно огонек. Сияние на клинке пульсировало и в такт ему билось сердце Яра, то замирая, то ускоряясь.
Яр присел. Такого с ним раньше не бывало. Этот меч он никогда не чувствовал. Вот рубиновый…
Вдруг выступил холодный пот на лбу. Воспоминания прорывались сквозь непроницаемую завесу тумана, воздвигнутую кем-то у него в душе. Меч, рубиновый меч… А чуть раньше он вспомнил перстень на пальце, тоже с рубином. Похоже, с этим было связано что-то важное в его прежней жизни, которую Яр помнил плохо. Но что?
Он поглядел на таящийся в камне синий огонек. Может быть, он поможет вспомнить? Чувствовать меч было невыразимо приятно, и все его естество радовалось ощущению неодолимой силы, единившей его с живой лентой стали.
В сумке вновь завозился пучеглаз.
– Чего тебе? – встряхнул сумку Яр. – Сиди.
Пучеглаз запищал, и ему ответили таким же писком. Сверху. Яр задрал голову. Над ним кружился крылатый вестник, выписывая неровные кольца. И беспрерывно пищал. Яр выставил руку, приманивая посланца. Тот покружился еще немного и, трепеща крыльями, вцепился в ткань крутки.
– Насад! Насад! – тоненьким голосом повторял он.
