– Ба! – узнал чужаков чародей. – Те самые всадники, что Яра в Рыдогах пленили.
Некоторое время все трое пристально разглядывали пришлых. Те расселись у костров, ели небось. В стороне, у табуна, сновало еще человек пять; чем они там занимались рассмотреть толком никак не удавалось.
– Пугнуть бы их… – прошептал Боград с некоторым сомнением.
– Зачем? – удивился Тарус. – Сидят, ну и пусть себе сидят. Обойдем лесом, и дело с концом. А так – всполошатся, чего натворят-наворотят? Иди знай! Обойдем, вернее не придумаешь.
Чужаки сниматься со стоянки явно не собирались, что было на руку.
Вернулись к отряду, перемолвились с Боромиром. Неслышно, словно тени, обогнули луг берегом Миги- реки, и ушли на север. До захода солнца успели оторваться достаточно далеко.
– Коней бы у них увести… – всю дорогу монотонно бормотал Боград. – Эх, жаль, много их, окаянных…
Уже в сумерках Тарус не выдержал и оборвал ватажка венедов:
– Да уймись ты, всадник! Не будет толку нам от коней, понял? В первый же день похода лишились их, зря думаешь? ТОТ, с востока, над коньми властен пуще нас всех вместе взятых. Как еще не погиб никто под копытами, дивлюсь до сих пор. Нельзя нам верхом, никак нельзя! Да и сейчас уйти бы подальше от них, гривастых, спокойнее. Ушлый ОН. И ученый.
Путники выслушали это молча.
– Ну, что? – спросил наконец Боромир. – Еще отойдем?
Топали часа два, натыкаясь в темноте на сучья; после все же стали на ночлег. Сморило всех не на шутку, ночью хоть бы кто окрест шлялся, все одно не проснулся бы ни один. К утру разлепил веки Боромир- Непоседа – все целы, только костры давно погасли. Если кто и проник в лагерь, скрываемый мраком, вреда не учинил.
Наскоро собрались-отряхнулись, и в путь-дорогу. Гонка за датами-беглецами изрядно всех утомила, однако до моря оставалось еще порядком, полпути только прошли. И как бы не отстать?
Часа через два их настиг мерный стук копыт, волной накатывавшийся сзади, из-за спин.
– Вот черти! – в сердцах обронил Тарус. – За нами пустились. Придется и впрямь пугнуть.
К чародею приблизился Дементий.
– Слышь, Тарус! Помнишь ли, как на празднике Желтых Листьев Назислав-венед лешим переоделся? Как девок в бору пугал?
Тарус помнил. О проделке Назислава, известного боле под прозвищем Лоботряс, долго судили-рядили- пересуживали от Рыдог до Тялшина. Как не помнить! Весь люд хохотал до упаду.
– Я как-то пробовал… – сказал Дементий серьезно. – Мужичков после еле брагой отпоили. Дозволь, а?
Тарус задумался.
– Добро, друже! Только тебе другое дело сыщется. Богуслав!
Венед мигом предстал пред чародеевы очи.
– Лешего видел хоть раз?
Тот пожал плечами.
– Пойдешь пришлых пужать!
– Гей, Тарус! Лучше уж я, – стал перечить Дементий, – не в первый раз, не подведу.
– Богуслав пойдет, – отрезал Тарус. – Сказано! Да и ранен ты. Дементий насупился и отошел в сторону. Чародей проводил его жестким взглядом. Выбор пал на Богуслава не случайно: и быстроног, и коней лучше разумеет, и кинжалом если что попроворнее любого чикма… А главное – глаза у него разные, левый карий, правый зеленый. Это, правда, больше на полевого смахивает, зато от сглаза сбережет наверняка. Кто их знает этих, в шапках… Чикмы же наоборот, на земле тверже стоят, не проймешь их ни мечом, ни секирой.
О секирах чародей вспомнил не случайно: утром углядел рядом с безмятежно спящим Яром крупные волчьи следы. Крыланы-всадники, больше некому. И песиголовцев давно не видать, не слыхать. Не замышляют ли чего?
Богуслав скинул куртку, вывернул наизнанку; сапоги переодел с правой ноги на левую. Волосы его долгие и волнистые враз зазеленели едва чародей посыпал их порошком из разукрашенного мешочка, приговаривая вполголоса. И бороду приклеил, седую, косматую, нечесаную…
– Ну, Тарус! Чего у тебя в суме только не сыщется, – восхитился Боромир, оглядывая переодетого Богуслава. – Кабы не знал, кто это, давно уж стрекача бы задал!
Тарус усмехнулся, поворачивая Богуслава и так, и эдак.
– Похож! На тебе «волчину», – протянул он венеду крохотный землистого цвета шарик, невзрачный и на первый взгляд никчемный. Однако волчьим духом от него разило как от целой стаи. Богуславу не требовалось объяснять для чего он – кони, учуяв запах своего извечного врага, да еще такой плотный и ядреный, поднимут невообразимый хай, а там уж и всадников перепугать не мудреная задача.
– Главное, глаза выпучи и дыши погромче, – наставлял перевертыша Тарус. – Мы уж повоем по кустам, страсти подпустим. Одним словом – не маленький, не мне тебя учить. Уразумел?
Венед кивнул:
– Справлюсь, чародей.
