Я даже не сильно отбиваюсь. Меня пакуют в сеть и выдворяют сначала в космопорт, а потом на ближайший корабль. Место назначения они определяют сами. Вряд ли это будет приличная планета.
Хань…
Здесь живут те, кому не повезло. Отбросы.
Задерживаться здесь следует на минимальное время.
Я чувствую чужую руку рядом со своим телом. Преступники есть у всех разумных рас, но на Хань скопилось большинство из них. Сейчас вора интересует моя идентификационная карточка. На большее он не рассчитывает. Недалекий, тупой, не видящий ни на шаг вперед и не способный вообразить, что есть кто-то, кто может противодействовать ему. Одетый, как и все люди здесь, в синие штаны и рубаху. Прячущийся в толпе.
Достаточно поймать его руку и слегка повернуть.
Он думает, что лезвие в свободной руке заставит меня отпустить его? Нет. Просто дает мне оружие, которым можно убить, не запятнав чести.
Теперь с ним можно разговаривать.
— Мне нужен предмет искусства. Графическое изображение, выполненное человеком ручным способом с помощью красителей. Ты можешь достать мне такое?
— Что ты мне дашь, если я отвечу на твой вопрос? — преступник хочет выторговать побольше.
— Я убью тебя без мучений. Обещаю, — безмятежно говорю я.
— Как же я принесу тебе этот предмет, если буду мертв?
Да, в логике ему не откажешь.
— Убью тебя после.
— Нет. Проще умереть сейчас.
Я отпускаю руку вора. Он стоит и потирает кисть. Самое время показать ему кусочек яшмы — плату за работу.
— Назови свое имя.
— Зерг.
— Ты получишь это, — я подбрасываю камень на ладони, — и уйдешь живым, если достанешь то, что я сказал. Если же откажешься — я найду тебя.
Зерг мрачно смотрит на меня. Выбора у него нет — он чувствует мою силу.
— Срок? — наконец спрашивает он хрипло.
— Два дня.
Нет смысла давать больше. А я за это время смогу осмотреться.
Зерг находит меня в маленьком кафе, где люди предпочитают проводить свободное время. Здесь шумно, дымно и насыщенно запахами.
— Моя плата? — спрашивает вор.
— Сначала покажи требуемое.
Он осторожно достает из кармана маленький клочок и кладет на каменную столешницу. Я выкладываю камешек рядом. Мне плевать, что Зерг с ним сделает: купит место на межпланетник, чтобы убраться с Хань, приобретет дело здесь, или его убьют при попытке продажи драгоценности. Я гляжу на то, что он принес.
Маленький кусочек ткани, размером с ладонь, с одной стороны покрытый слоем краски. Печальный карий человеческий глаз с красными натруженными прожилками. Морщинки на веках. Он смотрит на меня чуть осуждающе, но прощая. Он — мудр, человек, что был изображен на картине.
Похоже. Очень похоже на то, что я искал. Но это всего лишь обрывок, часть. Куда делось остальное? Но если они обращаются с этим так, вряд ли они способны творить.
Зерг не уходит. Чувствует, что я буду спрашивать.
— Это же не местное, нет? Где такое могли сделать?
Ханец вскидывает голову и, сдерживая ненависть, говорит:
— Есть только одна планета. Изначальная.
Земля…
Я смотрю на Золотой Путь. На последнюю плиту, оставшуюся от него. Странно, что она сохранилась именно на Земле, планете, как я выяснил, бесчисленных потрясений, конфликтов, катаклизмов и стремления к обособлению.
Плита лежит посередине улицы, как и полагается, и никто не может ступить на нее, потому что она огорожена. Даже я не могу, хотя и имею на это право.
Не за этим я шел сюда. Но она — знак. Я почти уверен, что мой Путь закончится здесь.
Люди помогают мне, спокойно и предупредительно отвечая на вопросы. Да, на Земле почитаются разнообразные искусства. Да, изображения людей, разумных, животных, растений и сейчас делаются вручную. Да, увидеть их можно практически повсюду. Чтобы увидеть сразу и много, лучше пройти в Салон современного искусства. Да, они могут показать мне дорогу.
Но первое, что я вижу, — Золотой Путь.
Хватит смотреть на него. Пусть он и часть истории Властителей.
Двери открываются передо мной.
— Вы хотите что-нибудь приобрести у нас?
— Нет. Пока только посмотреть.
— Прошу вас, — продавец радушно указывает на витрины, — когда я понадоблюсь — позовите.
Посмотреть есть на что. Здесь можно ходить бесконечно, возвращаясь к началу, каждый раз находя что-либо новое. Я даже не знаю названий всего этого. И прекрасным оно мне не кажется. Недоумение, непонимание, иногда отвращение.
Ничего. Есть тот, кто ответит на вопросы.
— У вас есть подобное? — я показывают частичку картины с человеческим глазом.
Продавец заинтересованно смотрит, а потом его личико складывается в гримаску разочарования и недовольства:
— Да что вы! Сейчас никто этим не занимается! Появились новые изобразительные средства, новые технические устройства для создания портретов. Живопись — не актуальна. Прошлое тысячелетие. Да, когда, кроме кисточек и красок, у человека ничего не было, приходилось довольствоваться ими. Но теперь у нас есть всё, — продавец обводит рукой стеллажи, на которых громоздятся образцы современного искусства. — Нет смысла возвращаться к примитивному.
Как он ошибается! Но мне от этого не легче. Наконец-то найти планету, на которой возникло так нужное мне искусство, и узнать, что уже никто не занимается им. Почему те, кто может, не хочет? Хоть бы один человек, который в силах держать кисточки и краски и рисовать…
Неужели в Галактике уже нет того, кому под силу вдохнуть жизнь в плоское изображение, созданное органическими красителями на грубой тканой основе?
Нет смысла оставаться здесь. Мой Золотой Путь завел меня в тупик.
Я выхожу из салона, дохожу до середины улицы и перелезаю ограду, чтобы встать на Путь. Ощутить, хоть на мгновение то, что испытывали нораны, когда были Властителями. Это будет мое последнее желание…
— Господин… Господин…
Кто-то теребит меня за рукав. Мне так плохо, что я прощаю ему неподобающие действия. У меня есть силы только на то, чтобы посмотреть на него.
— Я видел, вы заходили в салон. Нашли, что хотели?
— Заходил, — медленно отвечаю я. — Нет.
Что ему нужно? Посмеяться надо мной? Доказать свое превосходство над нораном — тем, кто принадлежит к расе Властителей? Теми, кто перестал ими быть?
— Хотите посмотреть? — человек неуклюже и спешно роется в странной деревянной коробке,
