хватит пересчитать, и мафия орудует везде и всюду, и жизнь разумного существа стоит не так чтобы очень уж дорого… Но и не сущий грош, как во время войны, когда солдаты гибнут едва ли не миллионами, когда гибнут не только солдаты, а и планеты, а порою и целые планетные системы.
И ведь это еще далеко не самый крупный крейсер из применявшихся за сотни лет космической войны!
Следующие несколько часов Саня вовсю впитывал пресловутый опыт. Под руководством тертого пространством Васи Шулейко и сморщенной мымры Виолы, тоже прекрасно сознающей, что ей здесь делать, Санины функции свелись в основном к блужданиям по уцелевшим отсекам и подробным докладам Васе и Тимурычу. «Дуй отсюда направо. Что видишь? Твиндек? А там есть такая низкая дверца со значком сбоку? Похожим на створовый знак „Умерь тягу!“? Есть? Так, жди, сейчас подойдем». После чего в твиндек из какого-нибудь бокового лаза вплывал Вася, некоторое время возился у дверцы и неизменно открывал несложный магнитный запорчик. «Давай полезай…»
Саня полезал.
«Что видишь? Пульт? Твою мать, поверить не могу! А сколько перед ним креслолож, две или четыре? Что? Семь? Так, стой, ничего не трогай, сейчас буду! Виола, давай в сектор привода, кажется, у нас нетронутый боевой пульт нарисовался!»
Прилетала Виола со своим напичканным разнообразными приборами чемоданчиком, и следующие час- полтора Сане Веселову в лучшем случае доводилось что-либо подать-подержать, не более.
В общем, на объекте проторчали четырнадцать часов кряду, прервавшись только несколько раз. На обед и физиологические нужды. Когда вернулись на рейдер, Саня чувствовал приятную усталость в теле и не менее приятную удовлетворенность в душе. Пока тащились на гравитационном аркане назад, удалось послушать переговоры Васи с Плужником и мегер между собой.
Сверхсенсационного их группа ничего не обнаружила.
Всего лишь обломок достаточно древнего крейсера чужой союзной расы.
Но! Судя по всему, этот крейсер подвергся атаке; весь экипаж погиб, не успев даже сообщить о своей судьбе командованию и метрополии. Стало быть, этот корабль числится пропавшим без вести. Именно поэтому среди аппаратуры и снаряжения сохранилось несколько устройств, содержащих и поныне засекреченные узлы и детали. Как тот же боевой пульт из отсека со знаком, похожим на «Умерь тягу!». Если поисковик доминанты Земли обнаруживает и доставляет на Базу подобные засекреченные блоки, как правило, это заканчивается тем, что хозяева технологических секретов предоставляют доминанте Земли кое-какую ценную информацию. Чаще всего – именно по найденным блокам. Иногда – другую, но тоже ценную.
Обнаружение пропавшего без вести корабля само по себе тоже является ценной информацией. Хотя бы потому, что, невзирая на скверные времена, союз продолжает чтить погибших в давней войне. Поэтому землянам от а'йешей также наверняка перепадет что-либо полезное.
И последнее. Самые бурные споры мегеры-научницы вели о причинах гибели старого крейсера. По их словам, корабль а'йешей будто бы рассекла на две неравные части некая неведомая сила, причем таким образом, что произошла практически полная разгерметизация найденной меньшей части. А'йеши – кристаллическая форма жизни, привычная к низким для землян температурам. Но и для них вакуум убийственен. Поэтому экипаж погиб. Что за смертоносная сила разрезала крейсер? Именно этот вопрос, как показалось Сане, более всего занимал старших коллег-поисковиков. Доступная часть архива-сводария была тщательно перетряхнута. Обращение по мгновенке в ближайший сводарий а'йешей также принесло некоторые плоды: упоминание о пропавшем без вести крейсере там имелось.
А чуть позже бригадир Плужник вторично отдал Сане Веселову приказ просканировать окрестности, и тому снова повезло, правда, не на второй минуте, а в этот раз на четырнадцатой.
Засеченный предмет был ничтожных по космическим меркам размеров – цилиндр полутораметровой длины и сорокасантиметрового диаметра. Плюс-минус, разумеется; на таком расстоянии даже супереканер свайгов давал некоторую погрешность.
Плужник озадаченно поскреб в затылке. Идентифицировать находку сканер не сподобился – сообщил просто, что зарегистрированных технологических аналогов не имеется. Радар эту штуковину вообще не брал, показывал пустоту. Скорее всего цилиндр просто поглощал луч.
После недель вынужденного безделья искатели всегда с удовольствием пашут сутками. Поэтому Вася Шулейко немедленно был посажен за бригадирский терминал. Виола – за библиотечный. Сане велели снова подежурить у шлюзов, на подхвате, а сам Плужник с Региной облачились в скафандры и отправились в рейд ко второй находке.
Сканер оставили включенным.
Никто не знал, что запущенный древними исполинами телепортационный «фонарик» пробудился в тот самый момент, когда поисковый рейдер вышел из-за барьера. И что до входа рейдера в пятно портала осталось ничтожно мало времени.
Плужник и Вася переговаривались, Саня их слушал. Мегеры, похоже, переметнулись на другой канал и совещались о чем-то своем, специфическом. Слушать мегер было неинтересно: Саня воспринимал только местоимения да наречия, все остальное – сплошная наука уровнем куда выше университетского. А старших коллег-искателей, наоборот, интересно. Саня и слушал, затаив дыхание и даже слегка приоткрыв рот – создавалась иллюзия, что так легче понимать сказанное.
Голоса мегер поплыли по тембру и утихли; переговорник настроился на бригадирский канал.
– …а'йеши уже знают – мы ведь запросили их сводарий. Так что на твоем месте я бы дал знать ближайшей военной флотилии, – советовал Вася.
Плужник молчал; Саня Веселов тем временем напряг память, пытаясь вспомнить, какое ближайшее человеческое поселение достаточно велико, чтобы к нему прибился хоть небольшой осколок бывших военно-космических сил. Не то Калиновка-III, не то Вермелинья…
– Пожалуй, ты прав, Вася, – согласился бригадир. Согласие стоило ему определенных усилий, это чувствовалось. Но Тимурыч был из тех людей, которых возможно убедить словесно, если слова, разумеется, не пусты. – Пожалуй, ты прав. Хрен с нею, со славой первооткрывателя, а премии все равно никуда от нас не денутся. Когда невдалеке маячит человеческий крейсер – как-то спокойней в области задницы…
У Веселова на этот счет имелось два совершенно противоречивых мнения: честолюбие молодого искателя боролось с врожденной осторожностью. Даже трусоватостью – Саня не любил неоправданного
