До пыли на дне ямы-каморки было метра два с половиной. Риггельд, не дожидаясь, повис на краю дыры, покачался пару секунд, и мягко прыгнул. Кудрявое облачко взвились из-под его ботинок.
– Теперь я! – в голосе моем прорезалось что-то такое, что сделало возражения невозможными.
Суваев продолжал нам подсвечивать. А когда пола коснулись мои ботинки, световое пятно с потолка верхней каморки переместилось в нижнюю. Превратилось в неровный желтоватый бублик вокруг дыры над головой, пародию на боевой крейсер свайгов.
Пока остальные спускались, я подошел к столу. Смутное подозрение шевельнулось во мне от первого же беглого взгляда на тряпье у стола. Я замер, вглядываясь.
А потом взглянул на стол.
Там виднелось что-то под толстым слоем пыли. Что-то плоское и продолговатое, вроде портсигара.
Я неподвижно разглядывал это; рядом уже стояли Суваев, Риггельд и Юлька. Смагин сопел за спиной.
Рука сама потянулась к столу. Пыли было действительно много, и я медленно стер ее с гладкой поверхности портсигара.
Суваев сдавленно кашлянул.
– Это… Это то, что я думаю?
Я взял вещицу со стола. Раскрыл. Как блокнот. И взглянул на мертвый экранчик. Потом на Суваева. И, для чего-то растягивая слова, сказал:
– Да, Паша. Это именно то, что ты думаешь. Двойник моего прибора-интерфейсника. А вон то, под столом, когда-то было капитаном этого корабля.
Суваев шумно вздохнул.
А секундой позже экранчик пыльного интерфейсника засветился.
Видит бог, я дернулся так, что едва не выронил прибор из рук. И еще: привычного толчка в кончики пальцев я не ощутил.
Ну, да, правильно, эта штука считала капитаном вовсе не меня.
53. Виктор Переверзев, старший офицер-канонир, Homo, крейсер Ушедших «Волга».
Ханька уже влез в биоскафандр и пытался срастить створки на груди голове. Но створки почему-то не срастались.
Фломастер был ранен в бок, поэтому раздевался медленнее. Он знал, что стоит ему подключиться к кораблю, и боль пройдет. Корабль его вылечит. Сколько раз он не находил даже следов случайных царапин на руках после вахты.
Осторожно, без резких движений, Фломастер продел ноги в штанины. Руки – в рукава.
И ничего не ощутил. Никакого живого покалывания. Внутренность скафандра впервые казалась склизкой и холодной.
– Не работает! – Ханька, держась за дверцу шкафа, вопросительно глядел на Фломастера. – Нас не пускают на вахту.
– Между прочим, ни на одном шкафе не обозначена готовность. Вообще ничего не обозначено, – сообщил Костя Чистяков. – По-моему, они просто отключены от общей системы.
– А по-моему, система вообще сдохла, – сказал Маленко. – Взгляните на пульт!
Пульт выглядел мертвым. Шипя и ругаясь, Фломастер выбрался из сырых объятий мертвого биоскафандра. Кое-как обтерся и оделся.
На пульте светился один-единственный индикатор. Готовность противометеоритной защиты. И все. И еще работали экраны – но в нижнем режиме, без координатных сеток, без оперативного масштабирования. Просто отражали действительность без всякого сервиса и всяких удобных комментариев. Чистый эффект стеклянной кабины.
Даже чужие в таком режиме были толком не видны. Хотя они роились по космическим меркам в двух шагах от «Волги».
– Хорошо, что я шлюз задраить успел, – хмуро сказал Желудь.
Ханька пробежался вдоль ряда шкафов. Потом присоединился к тем, кто стоял у пульта.
– Хотел бы я знать, что происходит… – пробормотал Фломастер и поморщился – бок невыносимо пекло.
Впрочем, и так можно было догадаться. Чужие готовились к атаке, а канониры в боевой рубке не могли слиться со своим кораблем. А значит – корабль останется беззащитным.
54. Александр Самохвалов, оператор сервис-систем, инженер-консультант директората, Homo, крейсер Ушедших «Волга».
Осталось всего несколько шагов, всего несколько выверенных движений, и последние мазки капитанской защиты соскоблились бы с ядра субмодуля, как старая краска с жилого купола.
Но Самохвалов не успел. Мир без всякого предупреждения из бесконечного стал крошечным, восприятие сузилось до жалкого набора человеческих чувств. Он вывалился из системы.
Даже мгновенной боли Самохвалов не успел почувствовать, настолько быстро рецепторы корабля отторгли его тело. Створки раскрылись сами собой и тусклый дежурный свет заполнил нишу вахтенного шкафа.
– Что за шуточки? – пробурчал Самохвалов с неудовольствием и недоумением. – Кто там влез куда не
