погреб. Потом они обошли голубятню. Под насыпной землей – двадцать сантиметров – в самой ее середине был упрятан металлический люк в хорошо замаскированную яму. Восемь кубических метров. Устроена она была с комфортом – стены обиты вагонкой, с нишами для предметов и книг, подведено электричество, а дно укрыто овечьими шкурами. Вытяжка из ямы выходила через дом – он стоял недалеко от голубятни.
– Ишь, песочек разровняли, конспираторы… – пробормотал Карим.
Стало ясно – с Горгоной работали профессионалы, привыкшие получать свое. Надежность – основное правило в их работе. Зачем следить за гуляющей добычей, если можно сразу ограничить возможность ее передвижения и любых контактов.
– Что у нас еще в доме осталось для пряток? – поинтересовался Абакар, тоже мрачно разглядывающий песок, под которым находился люк.
Карим только развел руками: единственная запирающаяся комната в доме – кабинет Абакара. Потом вспомнил про старый колодец с замком на крышке, но портить и без того плохое настроение хозяина не стал – в колодец живых не спускают.
Мужчины посмотрели вверх. Поднялись на один уровень. Голубей осталось совсем мало, но они своим суетливым присутствием скрывали опустошение.
– Палить будем? – тихо спросил Карим.
Он понимал, что хозяин намерен исключить любым способом все потайные места в имении. Зачем ему это нужно, он не знал. Может, хозяин был не слишком умен в этих своих действиях и еще когда собрался отпустить домашнего медведя в лес, но преданность и чутье Карима не допускали никаких сомнений в наличии у Абакара хорошо разработанного плана, по которому придется пожертвовать голубятней.
– Красота какая! – прошептал Абакар, рассматривая сработанные из отличного дерева птичьи места – для всех голубей отдельные ниши, украшенные резьбой, крошечные лесенки, подставки для поилок. Все сделано с усердием хорошего мастера и с фантазией ребенка.
Оценив восторг хозяина как лучшую себе похвалу, Карим подумал, что даже если никакого плана нет, то он согласен ради протеста спалить голубятню, чтобы невозможно стало пользоваться ямой, ради протеста – ему тоже не нравилось заточение женщины, добровольно приехавшей на праздник.
Золушка
Она достала с утра пораньше сказки Братьев Гримм и пошла к отцу в спальню.
– М-м-м?.. – промычал он, почувствовав присутствие дочки.
– Можно тебе кое-то почитать? – спросила Зойка.
– М-м-м…
– Это про Золушку: «Вот вышел ей навстречу королевич, взял ее за руку и стал с ней танцевать. И не хотел он танцевать ни с какой другой девушкой, все держал ее за руку, и, если кто подходил ее пригласить на танец, он говорил: „Я с ней танцую“.
– Очень интересно… – пробормотал Виктор Филимонович.
– Это не все: «…проплясала она до самого вечера и хотела уже домой возвращаться, но королевичу хотелось узнать, чья это дочка-красавица», так… он пошел ее проводить… короче, она от него убежала и взобралась на голубятню. Вот! «И дождался королевич, пока не пришел отец, и сказал ему королевич, что какая-то неизвестная девушка взобралась на голубятню. Старик подумал: „А не Золушка ли это?“ – и велел принести топор и багор, чтобы разрушить голубятню, но в ней никого не оказалось».
– И в чем проблема? – пробормотал Виктор Филимонович, все еще не в силах открыть глаза.
– Багор. Это ведь инструмент для тушения пожара?
– Доча… Если ты хочешь узнать, чем тушат пожар, не нужно мне для этого читать спозаранку сказки.
– Нет, ты скажи – багор нужен для тушения пожара?
– Для высотных зданий это не актуально. Он нужен в личном хозяйстве, должен висеть на пожарном стенде. И как показывает практика…
– Спасибо. – Зойка пошла потихоньку к двери.
– А как он тебе вообще? – спросил отец.
– Кто?
– Королевич.
– Тяжелый случай, – вздохнула Зойка. – Он называет Маринку Марикой – ударение на «а». Представляешь?
– И что?.. – не понял отец.
– Это очень нежно.
– Понятно. А при чем здесь багор? – потянулся Виктор Филимонович, окончательно проснувшись.
– Притом, что сегодня, еще затемно, Елисею привезли четыре корзины голубей из имения Абакара. Он совсем обалдел. До сих пор мечется между голубятней и сеновалом – куда кого засунуть.
– И что?
– Зачем Абакару отдавать нам своих голубей?
Виктор Филимонович задумался. Потом пожал плечами, сдаваясь.
– Вдруг его голубятня сгорит? – невинно предположила Зойка.
– С чего это? – напрягся отец.
– В голубятне в полу есть лаз в яму для пленных, – сказала Зойка, внимательно глядя отцу в лицо.
– Я не ослышался? – Филимон Викторович медленно сел на матраце.
– Ладно, пап, я уже поняла – ты не в курсе, извини, – Зойка стала пятиться к двери.
– Какие пленные? Что ты несешь? Кто сказал?!
– Тимурка сказал, я думала – ты в курсе, а ты ничего…
– Почему Тимурка сказал тебе о яме?
– Потому что туда могут посадить вашу Горгону.
Виктор Филимонович застыл, тяжело дыша и глядя перед собой. Потом поднял тяжелый взгляд на дочь.
– Прошлой ночью она сидела в погребе. – Зойка предупредила этот его вопрос и следующий: – Абакар ничего не знал. Он сам удивился, что ее изолировали.
– И ты пришла с утра спросить меня про багор? – прошептал Виктор Филимонович. – И для этого читала сказку?
– Пап, я же не могла тебе сонному все сразу выложить. Мне нужно было знать, ты в курсе? Вон как аккуратно я все сделала, а у тебя все равно давление сто семьдесят на сто. А если бы сразу…
– Выйди, я оденусь.
– Пап, в этой сказке еще про дерево написано. Все в точности, как и было.
– Какое еще дерево?!
– Не кричи. Дерево называется груша. Золушка залезла туда, а дерево срубили. Но она все равно убежала.
– Ладно, я понял – ты вчера залезла на грушу, ее срубили. Развлекайся дальше.
Уже стоя у двери, Зойка решительно обернулась:
– Нет, я так не могу – ты черт знает что обо мне думаешь! Спроси, зачем я залезла на грушу!
Виктор Филимонович хотел ответить резко, потом посмотрел на дочь и понял, что это серьезно:
– Зачем ты залезла на грушу? Так?
– Так. Потому что Тимурка заметил, что я сижу у двери в погреб. А в погребе была Горгона. Он разозлился, что я ее нашла, и схватил меня за руку. Я его укусила, вырвалась и залезла на дерево.
– Отлично. Мы все выяснили. Теперь уходи.
– Пап!
– Что еще?
– Спроси меня, зачем я сидела у погреба.
– Наверное, чтобы поглазеть на особу, которую называют Горгоной. Не копошатся ли у нее змеи на голове. Черт возьми, скажи сразу, чего ты хочешь?
– Не могу. Я не должна сама рассказывать. Ты должен это у меня выпытать!
– Вот сейчас я оденусь и выпорю тебя. Достаточная будет пытка, чтобы ты наконец сказала что-то внятное?!
