Впереди показались странные строения – полукрепость-полузамок из грубо обработанного камня, вокруг загона со стадом овец – разноцветные кибитки. Парень помог выйти, осторожно освободил женщину от сети, снял платок. К ним подтянулась кучка мужчин. Они стояли полукругом и молчали.
– А вы думали! – подмигнул Еве шофер. – Экземпляр что надо!
В кибитке он присел и помог Еве снять ботинки.
– Ты вот что, ты должна раздеться наголо. Не подумай чего плохого, тебя осмотрит врач. И кровь надо сдать из пальца. Не беспокойся, все стерильно!
Ева, не говоря ни слова, стащила через голову платье тяжелого шелка, сняла брюки. Парень не уходил, смотрел, а когда женщина сняла трусики, вдруг обеспокоился:
– Ты тут посиди. Не выходи, смотри, а то попортят тебя. Посиди, я сейчас.
Почти сразу же полог открылся, вошел толстяк в европейской одежде, из кармана жилетки – струйка золотой цепочки. Он осмотрел Еву, поворачивая. Холодные пальцы на плечах. Прибежал, запыхавшись, русский шофер, вошел первым, открыл полог пошире.
Вошел огромный мужчина с выбритой головой. Он вытирал пальцы об отвороты халата, потом рукавом вытер рот. Обошел Еву. Взял ее вещи, осмотрел их, вытряхнул на ковер рюкзак. Развернул справку, хмыкнул.
– Подумай только, знают ведь, что у меня новейшая лаборатория, а все подсовывают справки! То желтуха, то СПИД! Ладно. Укрой женщину, простудится.
И вышел.
Доктор тоже ушел, шофер суетливо закрыл Еву огромным шерстяным платком.
– Что ему надо от меня? – решилась Ева на вопрос.
– Не бойся, останешься жива. Что он, дурак, выкачивать тебя? Побудешь немного коровкой, подоят тебя. Это лучше, чем сразу все, правильно? – Он хихикнул. – А там, смотришь, и на тебя купец найдется. Гостей много приезжает. А мне причитается процент, великолепная ты моя. Какую кровь имеешь, знаешь?
– Первая группа резус отрицательный.
– Е-мое! – парень метнулся к пологу.
Минут через пять вошли две девушки с закрытыми до глаз лицами, поклонились, положили у ее ног одежду. Помогли надеть шаровары, длинную тонкую рубаху, потом платье. На ноги – войлочные закрытые туфли с задранными носами. На плечи накинули ее платок, показали, чтобы закрыла лицо, и вывели наружу.
Ее привели за высокую стену. Осмотревшись, она отметила спутниковую антенну на крыше башни и немецкий фургон спецлаборатории, стоящий у ворот. Номера – иностранные.
Здоровяк с выбритой головой сидел на ковре перед столиком на низких ножках. Приветливый жест- приглашение и цепкий изучающий взгляд.
Ева села напротив него, посмотрела на вазу с фруктами. Мужчина взял кисть чуть подсохшего винограда, протянул ей. Она поблагодарила кивком и удивилась тяжести желтоватых ягод.
– Кто ты и куда идешь?
– Я Ева. Иду в кишлак пастухов. Мне нужен пастух Итус. Я ищу сына.
Поклонившись, вошла девушка. Она кольнула палец Евы и профессионально выкачала немного крови. Зажала мокрой ваткой укол, загнула палец, подняв только на миг бездонные глаза, черные как ночь.
– Я Тайхан, я собираю кровь. Тебе рассказывали про меня? – спросил здоровяк.
Ева отрицательно покачала головой.
– Ты поможешь мне, а я тебе. У меня умирает жена, у нее редкая кровь. Тебе нужна машина, чтобы доехать до кишлака пастухов. И чтобы вернуться оттуда. Иначе ты просто не дойдешь. Сеть – шу-у-ух, и все. Мои ловцы везде, потому что я хорошо плачу.
Заглянула девушка, что брала анализ, кивнула и исчезла.
– Чем ты занимаешься, когда не ищешь сына? – спросил Тайхан, протягивая Еве пиалу с чаем. – Что ты умеешь делать?
– Я хорошо стреляю.
Сначала засмеялся большой живот, он затрясся, потом начали подрагивать плечи, потом смех дошел до круглого лица, рот Тайхана открылся, и громовые раскаты всколыхнули воздух. Ева спокойно ела виноград.
– Я даю тебе машину, – успокоившись, Тайхан вытер глаза, – ты едешь в кишлак, потом возвращаешься ко мне. Поживешь несколько дней, ей нужно много крови. Врач говорит, спасет только переливание. Я тебя кормить буду, поить, а если ты попадешь в мою пулю хоть раз, сделаю царицей.
– Что с твоей женой?
– Выкидыш. Кровит уже вторую неделю. Умирает. У нее первая группа и резус отрицательный. Нет у меня в хранилище такой крови. Всякая есть, а такой нет! А тебя, видно, бог послал. Сейчас дашь триста, когда вернешься – триста. Ты видишь, я тебя берегу.
– Двести, – покачала Ева головой.
– Двести пятьдесят!
На том и сошлись.
– Где твоя пуля? – спрашивает Ева, вставая.
Тайхан хохочет.
Она смотрит в бинокль на мишень. Осматривает оружие. «Браунинг» старого образца. Уходит от прицелившегося Тайхана в сторону. Тайхан кричит, к нему подбегают двое и закрывают собой со стороны Евы. Тайхан вскинул руку, Ева подняла свою. Она среагировала на щелчок, нажала на курок. Тайхан посмотрел в бинокль. Мишень стояла нетронутой. Он не понял.
– Эй! – крикнул Еве. – Где твоя пуля?
– А твоя?! – крикнула Ева, скучая.
Тайхан вскинул руку, Ева опять успела за щелчком его оружия.
В этот раз в бинокль было видно, что полотно мишени порезано, как будто от восьмерки к краю провели тупым ножом.
Медленно наливается кровью лицо Тайхана. Ева вздыхает с облегчением: дошло. Он кричит и топает ногой, десятка два человек бросаются к мишени, разбредаются от нее, постепенно увеличивая пространство условного круга, кто-то становится на четвереньки.
Четвертую пулю так и не нашли. Тайхан остановил поиски, когда ему в ладонь положили третью.
– Ты отбила мои пули от мишени, – сказал он обиженно, – ты ведьма!!
– А я думала – царица…
Ева лежит на столе и смотрит, как по тонкой трубочке перетекает ее кровь к лежащей на соседнем столе женщине. Эта женщина так красива, что Ева в первый момент оторопела. Желтые волосы спускаются локонами почти до пола, ресницы тоже желтые, пушистые, очень хороша бледная кожа изящно вылепленного лица, наверное, с нею Создатель решил для интереса не допустить ни одной оплошности. Женщина открывает глаза. Смотрит на Еву. Пытается улыбнуться.
– Четвертый ребенок за три года, – шепчут сиреневые губы. – Я Марина Сурина из Рязани, Школьная, пять, квартира три.
Ева крепко зажмуривает глаза.
– Бери триста пятьдесят, – говорит она толстому доктору.
Она знает, что не вернется сюда, и это все, что Ева может сделать для Марины Суриной из Рязани.
Мальчик лет четырнадцати давит сквозь толстую кожуру гранат. Ева прокусывает дырочку и выпивает сок. Выпитые гранаты лежат рядом горкой, как сдутые и поблекшие елочные шары всех несвершившихся в ее жизни праздников. Мир начинает обретать четкие очертания минут через сорок прокусывания измятых фруктов. От жирной баранины с рисом на огромном глиняном блюде ее тошнит, мальчик бросает гранат, подходит, берет рукой особенно понравившийся ему кусок и подносит к лицу женщины. Ева улыбается и откусывает. Руки у мальчика грязные, ногти обкусанные.
Через два часа она садится в джип.
Как только местность изменилась настолько, чтобы закрыть накатывающей возвышенностью крепость- дворец Тайхана, из джипа на полном ходу вываливается мужчина, он катится по камням, и некоторые камни
