Ева села за стол и положила голову на руки. Она посмотрела на Короля внимательно и поняла, что он действительно сильно изменился с последней их встречи.
– Я не знаю ничего про прослушку, – сказала она тихо. – В любом случае, если вы хотите рассказать мне про запрятанные сокровища, то это неподходящее место. Начертите план острова с зарытым богатством на бумажке, я запомню, а бумажку съем.
– Вы хорошая девушка, – проронил Король грустно. – У вас чудовищный энергетический потенциал, вас надо поить шампанским под пальмами на берегу океана и обманывать чувствами. А вместо этого вы – здесь.
– Вы так говорите, как будто это я сижу, а не вы. Ладно, я уже попрощалась со своим выходным, не зря же я сюда ехала, колитесь!
– Нет ли чего по моему делу?
– Да, есть чуть-чуть. Обыск в пустом номере ничего не дал, а вот газон под номером Сидорова засыпан странными стекляшками, я сильно подозреваю, что в заветной коробочке были «бриллианты чистой воды». Я не взяла с собой, это вещественное доказательство, оно в Управлении.
– Что мне грозит?
– У меня такое чувство, что вам ничего не грозит. Взять хотя бы показания ваши и Сидорова по поводу пропавших ценностей. Вы показали, что в коробочке была брошь, если я не ошибаюсь, и несколько колец, а Сидоров указал брошь, браслет, бриллиантовые серьги и еще что-то, но много. Сидоров по повестке не явился, найти его пока не могут. Если я сейчас правильно составлю заключение по этому делу, то могу написать, что вы собрались в номере Сидорова по обоюдному согласию для азартной игры в карты. У вас был «дипломат» с деньгами, Сидоров предъявил фальшивые камни. В какой-то момент он отвлек ваше внимание, подменил «дипломат» и выбросил свою коробочку в окно. Вызвал милицию, заявил о краже, и вы попались с бумагой в «дипломате». Мошенничество. Ему грозит статья, вы идете за игру в карты. У вас ведь уже был срок условно по игре? Значит, сейчас он ужесточится. Но, сами понимаете, игра как таковая не доказана, потому что нет ни одной нераспечатанной колоды. Нет костей, блях и всего прочего для полного азарта. Купюры, которыми были обложены «куклы» в вашем «дипломате», настоящие. Если вас действительно кто-то хотел подставить, то не специалист, а так, просто по-дружески ограбили. Это я говорю потому, что могли ведь и фальшивыми обложить, тогда бы вам и статья другая светила.
– Все было так, как вы сказали. Спасибо. Я уже старик, но тем обиднее насмешка. Как вам это объяснить… Понимаете, я обучил играть за свою жизнь человек сто. Пара десятков из них наверняка зарабатывает этим на жизнь, но только трое-четверо настоящие умельцы. Артисты, одним словом. Если бы этот!.. Сидоров обыграл меня. Если бы он просто взял и обыграл меня в карты, я бы напился, погулял ночью по городу, потом достал бы заначку и купил пару колод. Но взять и вот так обокрасть! Понимаете… Я же не вор, нет, я могу достать из вашего кармана бумажник, похлопав вас при встрече по плечу. Но это так, мелочи, для разрядки. Они очень меня обидели. Я много думал эти дни. Я должен сообщить вам что-то очень важное, потому что Сидоров просто исполнитель, ему велели обокрасть меня, он обокрал. А меня на него просто завернули, как щенка мордой.
– Вы хотите сказать, что Сидоров действовал по чьему-то приказу? – Ева откинулась на стуле и вытянула ноги. – Или вы говорите о наводке?
– Ну, наводка, она есть всегда. Выиграл пару тысяч в казино, считай, что наводка пошла, а если десять – сразу прячься в туалете. В нашем деле наводка – это само собой разумеющееся, это даже обязательный фактор. Тут другое. Я однажды сыграл на свою беду с Федей в карты. И выиграл. С тех пор он не оставляет меня в покое, раз в год, но укусит, я даже с гориллой его познакомился, такой огромный дебил с больной фантазией.
Ева зевнула.
– Да, о чем это я… Я вижу, вам неинтересно, я вот назвал имя, а вы никак не отреагировали.
– Да нет, вы говорите, мне интересно, я слышала это имя, мне оно мало что говорит, но мои коллеги из отдела по борьбе с наркотиками очень переживали, когда Федя всю таджикскую группировку уничтожил за две недели, а им ничего не оставил, ни одного курьера, ничего.
– Прекрасно. Значит, вы в курсе. Хотя бы имя знаете. Понимаете, я как-то по глупости в квартире Макса, это друг Феди, его правая рука по развлечениям, поставил прослушку. Так, для смеха, у нас счет был три- два, понимаете, ну, два в мою пользу и три в их.
– Вы обыграли Федю – это раз?
– А потом я обыграл его еще раз, через пять месяцев, это – два…
– Вы не учитесь на ошибках.
– Это да. Но очень уж нагло все было, колоды были подготовлены. Но у меня руки более чуткие, и вообще, чего хвастаться. Так вот, когда ко мне поступила информация о князе из Румынии, я же не лох, я позвонил своим ребятам кой-куда, действительно, приехал в Москву румын в музеях погулять и в картишки перекинуться. Очень богатый. Короче, сел я на прослушку. И с ходу узнал, где румын, ну прям сразу, часа через два и узнал! Мне бы насторожиться, а я полетел как дурак в гостиницу…
– Вы прослушивали квартиру этого самого Макса, который развлекает Федю, правильно я поняла?
– Да, и, может быть, вы знаете, кому это важно, – тихо сказал Король и замолчал надолго.
Ева тоже молчала, но сонливость ее как рукой сняло. Она ждала. Уговаривала себя не спешить, молчать и не подгонять Короля. Если он твердо решил ей что-то сказать, то она это услышит. Если он сейчас передумает, что ж, не судьба. Плохо, если Король начнет говорить и пожалеет, тогда информация может быть искажена. Ева осмотрела комнату, где проходил допрос. Она встала и внимательно прошлась вдоль плинтуса, разглядывая телефонный проводок. Потом осмотрела телефон. Аппарат был допотопный. Откручивая в трубке мембраны, Ева обнаружила огромное количество пыли и одного засохшего таракана. Потом она провела рукой над дверью, осмотрела ручку и пожала плечами, глядя на Короля.
Король достал платок и вытер лоб.
Окно в комнате для допросов было высоко. Оно было маленькое, с решеткой, в нем сейчас светился холодный, почти зимний день. Ева смотрела в это окно, задрав голову, она так и стояла, когда Король, наконец, заговорил.
– В ту ночь, значит, вечером… Когда я слушал, у Макса были его люди. Они беспокоились по поводу приезда из Турции какой-то группы. Они говорили об одном человеке, которого надо вытаскивать, я думаю, что этот человек сидит. Они боялись, что это будут делать турки и отнимут их хлеб. Они назвали день, когда этого человека будут… Я посчитал. Это скоро.
– Евгений Францевич! – перебила его Ева. – Я думаю, что с вашим делом все ясно. Я подготовлю дело и передам в суд. Вряд ли вам грозит что-то серьезное. – Ева забрала свою сумочку и позвонила по телефону, чтобы забрали подсудимого.
Король сначала смотрел удивленно, потом вздохнул и закрыл глаза.
По коридору он должен был идти первый, потом охранник, потом Ева. Им предстояло пройти два поста, у которых открывали и закрывали большие решетки. У первой же решетки Ева подошла так близко к Королю, что он рассмотрел тонкую и почти прозрачную кожу у нее под глазами, чуть синеватую, и огромные темные ресницы, и влажный белок в углу глаза. На него пахнуло запахом женщины, без малейшей примеси духов или косметики.
– Сло-ник, – прошептал он ей почти в самое ухо, – Два-цать пя-то-е…
Ева улыбнулась.
У второй решетки по коридору покатился апельсин. Ева от неожиданности остановилась и замерла. В камерах заключенные подошли к своим решеткам и смотрели на нее. Она почти расслышала их шепот – «Убийца!..Убийца!»
– Не останавливаться! – охранник почувствовал неладное, пропустил их перед собой и оглядел камеры.
Федя ворвался в квартиру Макса и стал бегать по комнатам. Плащ его развевался, отчего Федя походил на огромного жука. Макс вышел из туалета и, совершенно обалдев, смотрел, как Федя проводит руками по его полкам и столам. Спросонья ему показалось, что он опять вернулся в детство, что он в интернате, что Федя – это большая и толстая надзирательница, которая так проверяет наличие пыли у него в комнате.
– Где ЭТО? – спросил Федя шепотом, чуть не уткнувшись с разбега в живот Макса.
