красками жизни и освежила напоенный горем воздух.
Вера, совершенно ослепленная красавицей Карен, ничего не заметила. В отличие от Майкла. Лидия до сих пор удивлялась, чем так напугала его очаровательная Элизабет.
Разглаживая пуховое одеяло, Лидия вновь почувствовала, что время комкается. Теперь память распределяла события не по датам, а по важности. Когда Майкл ушел из дома с рюкзаком Альберта за плечами? Прошлая неделя уже вспоминалась с трудом — может, тогда? Нет, вряд ли: Майкл махал им с Рейчел на углу Нит-стрит, а не около бунгало.
Первую встречу Майкла и Элизабет она помнила четко, будто снова вернулась в лето 1927 года, а вот что именно сегодня утром Вера велела то ли забрать, то ли одолжить и у кого из соседей — совершенно вылетело из головы.
Проблемы с памятью начались от горя, Лидия часто видела такое у пэкемских вдов и без труда узнавала симптомы. Лучшее лекарство — вязать, как в войну. Умиротворяющее клацанье спиц и мерное разматывание клубка наводят в мыслях порядок.
Часы на каминной полке гостиной пробили двенадцать. Бунгало блестело как денежка, в духовке подогревались запеканка и бейкуэлльский сладкий пирог. Рейчел взяла выходной, чтобы встретить Элизабет, а Вера обещала вернуться от старой миссис Мэндер в час.
Майкл тоже обещал приехать, но Лидия не помнила ни откуда это знает, ни когда именно он хотел появиться. Зато не сомневалась: Майкл больше не боится Элизабет и возвращается к ней.
В первый вечер спать пошли поздно. Элизабет разделась и легла на раскладушку. У стен бунгало шуршал бриз, через дорогу шелестел галькой прибой, на чердаке похрапывала Вера.
Рейчел выключила свет.
— Хочу знать все от начала до конца, так что пощады не жди! — предупредила она.
Девушки придвинули раскладушку к кровати, и Элизабет даже в темноте чувствовала близость подруги. Лондон казался таким далеким, а то, что она рассказывала Рейчел, — интересным, даже смешным, словно произошло с другой девушкой. Элизабет описала новых знакомых: и противного Ривера-а-не- мистера-Ривера, и Пикси Фейрхевен, и Шрёдеров, и изысканную миссис Брайон. «Все они так богаты, что даже сами не представляют!» На десерт она выложила историю о подлом мистере Каффине и скандале на консилиуме.
— Нет! — взвизгнула Рейчел. Девушки хихикали, шикали друг на друга и кусали простыню, чтобы не расхохотаться. — И у тебя пороху хватило? Не верю!
В свою очередь Рейчел рассказала о фермере, с которым встречалась.
— Эдди — именно то, что мне нужно. Мама от него не в восторге, но она оттает. Зато бабушка на моей стороне.
— Ты его любишь?
— Полюблю.
Элизабет подумала, что Рейчел своей уверенностью очень похожа на Карен. Когда наступает время выбирать, сестра и подруга не мешкают и не терзаются, а идут напролом через все трудности и сомнения.
— Рейчел, знаешь… я порой думаю: где сейчас Майкл?
Ответа не последовало. В тишине было слышно, как храпит Вера. Элизабет решила, что Рейчел уснула.
— Он в Германии, — наконец проговорила Рейчел.
— Вот так совпадение! Карен живет в Мюнхене, вдруг Майкл где-то неподалеку? Он совсем мне не пишет. Впрочем, я и не надеялась.
Заскрипели пружины: Рейчел повернулась на другой бок. Эта пауза была совсем иной: Рейчел что-то скрывала или лихорадочно собиралась с мыслями.
— В чем дело, говори!
— Ни в чем.
— Рейчел, я не верю. Выкладывай!
— Я думала, ты в курсе. Четыре месяца назад Карен и Майкл встретились в Париже и вместе поехали в Мюнхен. Я получила от него письмо, как всегда короткое. Ну, ты же знаешь Майкла…
Волосы Карен Оливер оказались еще светлее, чем помнилось Майклу. Фиолетовое шелковое платье блестело на солнце.
— Если не хочешь бежать за ним, присядь и перестань на меня таращиться.
Майкл положил на стол забытый мальчиком багет и сумку с персиками, снял рюкзак и прислонил к стулу ружье.
— А я думала, все художники хилые и бледные. Ты выглядишь так, словно живешь в пещере и охотишься на медведей. — Карен толкнула соседний стул носком туфельки. — За встречу нужно выпить, я угощаю.
А вот и мамаша за своим багетом спешит.
К столику подошла женщина с бледным от страха мальчиком.
— Спасибо вам, мадемуазель, и вам, месье, — по-французски поблагодарила женщина. — Я знаю, как мой сын любит эту старую лошадь, а я за ним не углядела. Пьер, скажи спасибо.
—
— Ну, миленький, не плачь. Смотри, что у меня есть! — Карен потрепала мальчишку по щеке и протянула носовой платок. — Возьми на всякий случай.
Мальчик поднес платок к носу, и Майкл догадался, что тонкая ткань пахнет духами Карен. Француженка еще раз с благодарностью кивнула. Судя по лицу, она очень удивилась, что небритый тип с ружьем и грязным рюкзаком сидит рядом с холеной и дорого одетой блондинкой.
Француженка увела сына. Мальчик шел вприпрыжку, а поломанный багет выглядывал из-за его плеча и тоже подскакивал.
Карен жестом попросила официанта принести еще один стакан.
— Вот, нашла себе новое развлечение. — Она махнула сигаретой. — Получше, чем «Вудбайнс», которые курил Стэнли. А еще перно — он как жидкое анисовое драже. Раз уж тебе интересно, еду я в Мюнхен. У меня там работа, а поездку в Париж мне оплатили, чтобы я обновила гардероб. Здорово, правда? В Мюнхен я уезжаю сегодня вечером.
Карен рассказала о госте, жившем в лондонском отеле, где она работала. Старый герр Ландау из Баварии предложил ей работу. «Чистое везение, — призналась Карен. — Наверное, ему понравилось мое лицо». Карен наполнила стакан Майкла, пролив перно на стол.
— Теперь ты рассказывай.
— Я возвращаюсь домой.
— Слышала про твоего отца… Мои соболезнования, Майкл. — Карен закурила еще одну сигарету. — Смерть — мерило всего, согласен? После смерти моего отца мама винила всех и вся, даже его самого. Тогда я и поняла: она всегда была такой — вечно бурчала, скрежетала зубами, искала доказательства того, что мир жесток и несправедлив. Нас с Элизабет она винила в том, что плачем, нуждаемся в ней, напоминаем отца и так далее. Стоило мне выйти из комнаты, Элизабет рыдала. Ей было восемь, мне десять. В общем, ерунда полная… — Карен подлила себе перно. — Я вот усвоила, что нельзя терять время, — Карен загибала пальцы, — что доброта — не гарантия счастья; что жизнь несправедлива; что любовь нужно дарить, а не менять и не продавать; что лучше рискнуть, чем мучиться сомнениями. Вот тебе мой личный философский список.
Никогда раньше Майкл не слышал от Карен таких слов и сейчас почувствовал, что очарован. Карен улыбнулась и облокотилась на стол.
— Ничего себе речь! Высоколобым интеллектуалам такая и не снилась. А тебя нужно утешить и подбодрить. Вернемся к этому разговору лет через двадцать, тогда скажешь, права я или нет.
Высокие облака то разбегались, то сходились снова, затмевая полуденное солнце. Заметно холодало, яркие краски меркли. Ветер теребил запыленные цветы, опавшие с деревьев, а потом выглядывало солнце,
