— Не магазин, а благотворительный базар! — ворчала Рейчел. — Карен, если что-нибудь не купишь, вышвырну обеих, и черт с ним, с ланчем!
Карен повесила на руку несколько платьев.
— Берем это и это, — объявила она. — И обязательно вот это.
— Нет, Карен! — запротестовала Элизабет. — Они прекрасны, но я не буду их носить, разве только хлопковое…
Карен ее не слушала.
— Вдруг в Лондон выберешься или куда-нибудь с Джорджем поужинать. А сегодня ради меня, пожалуйста, надень вот это. — Она протянула Элизабет синий креповый костюм. Мягкая ткань плотно облегала тело. — Джорджу ты в нем обязательно понравишься!
«Джорджу я всякая нравлюсь», — едва не вырвалось у Элизабет.
Девушки шли мимо «Лис Клифф Холла» и на променаде решили сфотографироваться. «Ну, красавицы, обнимитесь!» — закричал фотограф, сунув голову под черную ткань. Они засмеялись и прильнули друг к другу. Потом Карен написала на карточке название отеля и вручила фотографу.
— Доставьте в трех экземплярах, если снимки выйдут хорошие. И поторопитесь, я в Англии ненадолго. (Фотограф кивнул, подождал.) Мой муж вам заплатит, — прибавила Карен.
— Ну надо же, — сказала Рейчел, когда фотограф отошел, — когда ты успела стать царицей Савской?
Для ланча выбрали кафе с видом на Английский канал. Карен с Рейчел болтали, а Элизабет смотрела на лодки, слушала чаек и дребезжание окон на сильном ветру.
— Как Майкл? — неожиданно спросила Карен. — Где он сейчас живет?
— Завтра в Рае ярмарка, давайте съездим, — предложила Элизабет, но ее не услышали, потому что Рейчел как раз ответила:
— На мысе Дандженесс.
— Надо бы его навестить.
По заросшему травой променаду шел старик с сухим хлебом в бумажном пакете.
— Карен, тебе нельзя. Ты же замужем, — напомнила Элизабет.
К променаду слетелись чайки. Старик швырял им корки, а чайки камнем падали на воду и, сражаясь за корм, кричали, как гарпии.
— Я только поздороваюсь. — Карен похлопала Элизабет по руке.
— Как ты туда доберешься? Джордж отвезти тебя не сможет. — Элизабет слышала в своем голосе раздражение.
— В отеле машину закажу.
— А Артура в известность поставишь?
— Ради бога, Элизабет! Артур возражать не станет, не понимаю, почему возражаешь ты.
— Элизабет, нервничать бесполезно, — покачала головой Рейчел. — Ты что, сестру не знаешь? Она все равно сделает так, как считает нужным.
Рейчел отправилась обратно в магазин, а Карен попросила счет. Сестры молча гуляли по променаду, и Элизабет чувствовала: говорить больше не о чем.
— Я знаю, о чем ты думаешь, — наконец сказала Карен. — Но ты просто ничего не понимаешь.
— Конечно, не понимаю и, по-твоему, не чувствую, когда ты лжешь!
Голубые глаза Карен впились в голубую кайму горизонта.
— На самом деле один мой поступок очень навредил Майклу, — холодно произнесла она. — Я должна с ним увидеться. Я должна извиниться.
Итак, у Карен с Майклом имелось прошлое. Разумеется, они же встретились в Париже и на одном поезде приехали в Германию. Существовала какая-то история, сердечная драма, некая обида, о которой следовало поговорить.
— Клянусь тебе, Артур ничего не узнает! Он уехал в Лондон. Я сказала ему, что поживу у тебя, мол, ты сама об этом попросила.
22
Ни на следующий день после поездки в Фолкстон, ни через день Элизабет сестру не видела и на третье утро отправилась в гости к Вере.
Солнце вовсю припекало, и Элизабет прикрыла волосы шарфом. Она шла по тропинке через поля Эдди Сондерса мимо вороных кобыл, которые стояли в высоких, до колена, лютиках. Кобылы внимательно за ней наблюдали. Возле изгородей Элизабет старалась держаться в тени.
Вера заварила чай и завела разговор о готовке, стирке и ценах на уголь. Элизабет хотела спросить, не приезжали ли в бунгало Майкл или Карен, но тут Вера села ровнее и сказала:
— Ах, Карен! Она всегда была милашкой, а выросла настоящей красоткой. Вчера после обеда приезжала ко мне в гости. Настоящая куколка, а нос не задирает. Ничуточки! Держалась так, словно мы с ней как были соседки, так и остались. Я угостила ее чаем и отбивной с овощами, совсем как раньше, когда вы жили в Пэкеме и то и дело к нам заскакивали.
— А куда сегодня собирается, Карен не говорила? — с опаской спросила Элизабет.
— В Лондон. Неужели ты не в курсе? У ее мужа какие-то дела, наверное, Карен не успела тебе сказать. Я и фотографию его видела. Едва от восторга не обмерла!
— А когда вернется, не знаете?
— Как зовут ее мужа? Какая у нее фамилия теперь? Для меня-то она всегда будет Карен Оливер.
— Мужа зовут Артур. Она теперь Карен Ландау, — ответила Элизабет. — Вера, так вы не знаете, когда они вернутся из Лондона?
— Карен не сказала. Не возражаешь, если я буду гладить? Сиди-сиди, мне только уголок нужен.
Элизабет хотелось уйти домой, но Вера подлила ей чаю.
— Да Карен сама тебе расскажет. Получилось так удачно, как раз приехал Майкл и сказал, мол, давай до отеля подброшу. Карен за чулки не боялась и запросто поехала на его велосипеде. — Вера развернула наволочку и плюнула на утюг. — Карен такая красотка! В коротенькой юбчонке на багажнике сидела, хихикала да к Майклу прижималась. Я возьми и скажи: «Эх, сынок, какую девушку проворонил!» А он: нет, не проворонил, она же здесь. И потом они уехали.
Полуденный жар был жесткий, как железо. Элизабет шагала по тропинке прочь от Вериного бунгало, по полям, где вороные кобылы снова оторвались от лютиков и поворачивали головы ей вслед.
Она так и знала, что это случится. Ну а как иначе? Майкл захочет Карен, а Карен все равно, кому будет больно.
Эгоизм — это свобода. Элизабет завидовала сестре.
И вполне естественно, что у дома на подъездной аллее стояла машина, а на ограде сидел Артур Ландау и смотрел на поля. Глядел, как Элизабет подходит, но молчал. Может, не узнал ее с собранными в пучок волосами. От яркого солнца горело лицо. На Элизабет старая блузка, летняя юбка, которую она носит годами.
— Рада вас видеть, Артур! Я думала, вы в Лондоне. Простите, что заставила ждать на улице. Я подругу навещала. — Что тут еще скажешь? Извиняться за сестру без толку.
Артур скользнул по ней взглядом и отвернулся. Он отчаянно потел. Со взъерошенными волосами он выглядел куда моложе чем три дня назад.
— Мы с сыном возвращаемся в Германию. Пожалуйста, передайте это Карен, когда ее увидите.
— Пойдемте в дом, Артур. Слишком жарко.
Гость проследовал за ней на кухню, и Элизабет подала ему стакан воды. Артур Ландау осушил его, и по шее под рубашку потекли тоненькие струйки. Она налила ему еще.
Артур стоял у раковины рядом с Элизабет. От питья у него сбилось дыхание, холодные глаза не отрываясь следили за свояченицей.
