– Откуда она едет?
– Из Фукуоки. Но кажется, не попала на самолет.
– Наверное, опоздала?
– Да. Ее импресарио говорил, что вчера вечером после концерта в Культурном центре у нее была встреча с поклонниками, а сегодня утром Дзюнко должна была раздавать автографы в магазине грампластинок и освободилась позже, чем предполагала.
– То есть она приедет в клинику…
– …в пять или шесть, – закончил за нее Наоэ. – Так она сказала.
– И сразу на операцию?
– Ты сегодня в дневную смену?
– Да.
– Такаги после обеда отпросилась домой.
– Если надо, я останусь.
– Пожалуйста.
– Но это страшно тяжело – с дороги и сразу операция. Она же едет издалека, из Фукуоки.
– Такая уж у артисток жизнь. Ничего не поделаешь.
– Но ведь речь идет о ее здоровье.
– Она собой не распоряжается.
Наоэ медленно повернулся на другой бок. В коридоре прошелестели чьи-то шаги. Медсестра. В соседнюю дверь постучали. Затем у входа послышались голоса, но слов было не разобрать.
– Выходит, об этом никто не знает? – понизив голос, спросила Норико.
– Только Главный.
– А с виду такая скромная… – начала было Норико и прикусила язык. Как знать, не оказаться бы и ей в такой ситуации…
– Необходимо сохранить все в тайне.
– Даже от старшей сестры?
– Старшей сестре я просто-напросто забыл сказать.
– Ей это не очень понравилось! Наверняка уже доложила госпоже Гёда, что вы сегодня опоздали.
– А ну ее! Я отдохну немного. Разбуди меня часа в два. – И Наоэ повернулся к стене.
– Когда приедет Ханадзё, проводить ее сюда? – Она приедет после пяти.
– Может, оставить еще кого-нибудь из сестер?
– Не надо. Ты и дежурная сестра – этого вполне достаточно.
– Хорошо.
Норико огляделась: она вдруг представила себе, как будет лежать здесь после операции обольстительная Дзюнко Ханадзё.
Уже пробило пять, а Дзюнко Ханадзё так и не появилась. Врачи и медсестры расходились по домам. В ординаторской Наоэ, лежа на диване, читал утренние газеты.
– Ну, я пошел. – Кобаси повесил халат и снял с вешалки свою светло-коричневую куртку.
– Кобаси, постой. Кобаси повернулся к Наоэ.
– Я заходил в палаты… Тода Дзиро, которому разбили бутылкой лицо, все еще здесь. Это ты его оставил?
– Я.
– Почему? Ведь он больше не платил.
Наоэ, приподнявшись на локте, смотрел на стоявшего перед ним Кобаси снизу вверх.
– Я считаю, что его рано выписывать.
– И что из этого следует?
– Пока вместо него заплачу я.
– Вот оно что…
Наоэ сложил газету и бросил ее на столик.
– Значит, его дальнейшее пребывание в клинике будешь оплачивать ты?
– Просто я на время одолжу Тоде денег… пока ему не пришлют родители.
– А если не пришлют?
– Не будем гадать. Наоэ потер подбородок.
