На крыше «скорой помощи» все еще мигала красная лампочка. Норико опять взглянула на часы. И трех минут не прошло. Снова завыла сирена, взвизгнули тормоза. Девушки бросились к выходу. В дверях показался полицейский.
– Где пострадавший?
– В процедурном кабинете.
– Ну, как он?
– Э-э-э, в общем… Операцию уже сделали?
– Н-нет… Еще нет.
Полицейский молча кивнул и прошел в процедурный кабинет. На улице у клиники уже толпились зеваки. Норико закрыла глаза и принялась считать: «Один, два…» Сосчитаешь до шестидесяти – минута. Пять раз по шестьдесят – и придет Наоэ. Норико успела досчитать только до тридцати – дверь кабинета отворилась, и на пороге возник санитар.
– Сестра! Раненый просит пить. Можно ему воды?
– Воды?..
Рана не полостная, запрещать оснований вроде бы нет, однако Норико колебалась.
– Кричит, что помрет, если сейчас не дадим напиться. В горле у него, видите ли, пересохло.
– Думаю, немножко можно, – наконец решилась Норико.
– А чашку?
– Сейчас принесу. – Норико побежала за чашкой. Она уже протянула ее санитару, как раздался пронзительный крик Каору: «Доктор! Доктор пришел!»
Норико стремительно обернулась и заметила в темном проеме двери чью-то тень. Человек снимал у входа обувь. Затем он устремился к ним: худой, долговязый, правое плечо чуть ниже левого.
– Сэнсэй!.. – Норико со всех ног бросилась ему навстречу.
– Ну, как дела?
– Заливается кровью, но скандалит – просто подойти и то невозможно.
– Принеси халат!
Наоэ снял пиджак, оставшись в рубашке без галстука. Норико принесла из кабинета халат и подала его Наоэ.
– Мы сказали, что вы уехали по вызову.
Наоэ молча кивнул, потом наклонился к Норико.
– Пахнет?
Норико потянула носом.
– Немножко, почти не чувствуется.
Наоэ ушел в бар еще с вечера, часа четыре назад, однако пьяным не выглядел, только лицо было бледнее обычного.
– Будем зашивать?
– Все готово.
– Ну и беспокойный же попался больной! – Наоэ вошел в процедурный кабинет – лицо хмурое, недовольное.
– А вот и доктор! – радостно сообщила Норико, и державшие раненого санитары, как по команде, расступились, пропуская Наоэ вперед. Он подошел к носилкам и заглянул раненому в лицо.
– А-а-а, доктор! Тебе ч-ч-чего? Дур-р-рак! – Размахивая кулаками, пьяный привстал.
Наоэ, отступив на шаг, изучал рану.
– Скоты! – Неуловимым движением раненый соскользнул с носилок и попытался встать, но проворно подскочившие санитары тяжело навалились на него. Неожиданно он с силой лягнул ногой.
– Эй, эй, потише!
– К черту! Пустите-е-е!
– Дай же доктору тебя осмотреть!
– Нет! Я у-х-х-хожу! Н-ну!
Всякий раз, когда он, издавая очередной вопль, вскидывал голову, из раны фонтаном била кровь.
– Да успокойся! Тебе же добра хотят!..
– П-прочь! Прочь от меня!
Он грязно выругался, потом втянул в себя воздух и смачно плюнул. На пол брызгами полетела слюна. Наоэ, стоявший до этого момента неподвижно, повернулся к полицейскому и, сделав ему знак глазами, вышел из кабинета. Полицейский последовал за ним.
– Чем его так разукрасили? Бутылкой?
