– Спасибо, что пришли, адмирал Курвуазье. – Гранд-адмирал Янаков встал, чтобы поприветствовать гостя, и Курвуазье чуть приподнял бровь, увидев за столом двух женщин. Богатство их наряда и украшений показывало, что это были жены Янакова. Для замужней женщины на Грейсоне было почти неслыханно появиться даже на частном обеде, если только гости не были ближайшими друзьями ее мужа, и Янаков знал, что Курвуазье это известно. Значит, их присутствие имело символическое значение.
– Спасибо, что пригласили меня, – ответил Курвуазье, проигнорировав, как того требовал этикет, присутствие женщин, поскольку никто их не представил.
И тут…
– Позвольте представить моих жен, – продолжил Янаков. – Рашель, моя первая жена. – Женщина справа от него улыбнулась, встретив его взглядом с удивившей мантикорца прямотой. – Рашель, адмирал Рауль Курвуазье.
– Добро пожаловать в наш дом, адмирал. – Голос Рашель, как и ее улыбка, был мягким и уверенным, и она протянула ему руку. Курвуазье не инструктировали, как приветствовать жену высокопоставленного лица на Грейсоне, но он не зря всю жизнь служил своей королеве. Он наклонился над протянутой рукой и коснулся ее губами.
– Спасибо, госпожа Янакова. Быть здесь – большая честь для меня.
Когда он поцеловал ей руку, глаза ее расширились от удивления, но руку она не отдернула и других знаков неудовольствия также не проявила. Когда Курвуазье выпустил ее руку, она снова улыбнулась и положила руку на плечо второй женщине.
– Позвольте представить вам Анну, третью жену Бернарда. – Анна тоже улыбнулась ему и не колеблясь протянула руку для поцелуя. – Моя сестра Эстер просила передать, что она сожалеет о своем отсутствии, адмирал, – продолжила Рашель, и Курвуазье не сразу вспомнил, что в грейсонских семьях все жены называют друг друга сестрами. – Она приболела, и доктор Говард велел ей остаться в постели. – Вежливая улыбка Рашель на этот раз больше напоминала ухмылку. – Уверяю вас, если бы не болезнь, она была бы здесь. Как и мы все, она очень хотела с вами познакомиться.
Курвуазье задумался, будет ли вежливо выразить желание встретиться с Эстер в другой раз. На первый взгляд, замечание было безвредное, но мужчины на Грейсоне ревновали своих жен. Лучше выбрать что-нибудь менее рискованное.
– Пожалуйста, передайте ей, что мне очень жаль, что болезнь помешала нам встретиться.
– Передам, – ответила Рашель и изящным жестом предложила ему сесть.
Когда Курвуазье занял свое место, она позвонила в колокольчик, и появились молчаливые ловкие служанки с подносами еды – просто девочки, понял он, вспомнив, что этим людям недоступен пролонг.
– Можете есть и не беспокоиться, адмирал, – сказал Янаков, когда перед гостем поставили тарелку. – Все эти продукты – с орбитальных ферм. Уровень металла в них не выше, чем на Мантикоре или Сфинксе.
Курвуазье кивнул, но не стал тем не менее сразу набрасываться на еду. Он подождал ухода служанок и почтительно склонил голову, пока Янаков читал краткую молитву.
На вкус Курвуазье, грейсонская кухня представляла собой нечто среднее между традиционной восточной кухней Старой Земли и блюд Нью-Тосканы на Мантикоре, – то есть обед был превосходный. Повар Янакова заслужил бы пять звездочек даже в «Космо», а беседа за столом шла совсем не так, как он ее себе представлял. Янаков и его офицеры, да и вообще все грейсонцы, вели себя с его женщинами- офицерами либо скованно и напряженно, либо с почти неприкрытым презрением, так что он представлял себе суровый и невеселый образ жизни, где женщин только видели, но не слышали. Рашель и Анна Янаковы, однако, были весьма красноречивы. Они не скрывали своих чувств к мужу, да и сам Янаков был совсем другим, выбравшись наконец из-под прикрытия формальностей и чувствуя себя удобно и уверенно на своей территории. Курвуазье не сомневался, что хотя бы отчасти цель вечера заключалась в том, чтобы показать ему более человечное лицо Грейсона, но это не помешало ему немного расслабиться в атмосфере доброжелательности.
Во время еды играла негромкая музыка. Курвуазье к такой не привык – классическая музыка Грейсона была основана на чем-то вроде древних классических кантри и вестерна, но звучала она на удивление бодро, несмотря на оттенок грусти. Гостиная была большая даже по планетным стандартам Мантикоры, с высоким куполообразным потолком, роскошными гобеленами и старомодными картинами маслом на стенах. Преобладали религиозные темы, но были и другие картины, среди которых выделялись своей тревожной красотой пейзажи. В них чувствовалось ощущение потерянности, как в окнах в эльфийскую страну, как будто отраженная на них красота никогда не могла стать настоящим домом людям, живущим в этом мире, – и в то же время была для них родной.
А между двумя такими манящими пейзажами расположилось огромное окно… с двойным стеклом, герметически запечатанным в раме. Снизу виднелось входное отверстие воздушного фильтра.
Курвуазье почувствовал, что его пробрала дрожь. Вид из окна захватывал дух: перед его глазами раскинулись увенчанные снежными вершинами горы, склоны их покрывала пышная зелень, которая так и звала сбросить обувь и пробежать босиком по зелено-голубой траве. Но окно было запечатано навечно, а на поясе у адмирала в неприметном футляре висела выданная посольством маска для дыхания. Посол сказал, что маска не понадобится, пока он остается в глубине материка – если только не поднимется уровень содержания пыли в атмосфере. А семья его хозяина девять столетий жила в среде, которая по- своему была опаснее любого орбитального комплекса.
Он заставил себя отвернуться от окна и сделать глоток вина, и когда снова вернулся к беседе, он встретил задумчивый взгляд темных глаз Янакова.
Обед закончился, Рашель и Анна попрощались и ушли, и еще один слуга – на этот раз мужчина – налил в изящные рюмки импортное бренди.
– Надеюсь, вам понравился обед, адмирал? – сказал Янаков, поднеся рюмку к носу и вдохнув аромат.
– Он был великолепен, адмирал Янаков, как и компания, – улыбнулся Курвуазье. – Вы прекрасно все продумали, – добавил он мягко.
– Туше, – ответил, улыбнувшись, Янаков, потом со вздохом отставил рюмку. – Вообще-то, адмирал, я пригласил вас как бы в качестве извинения, – признался он. – Мы плохо с вами обошлись, особенно с женщинами-офицерами. – Курвуазье отметил, что он выговорил «женщины-офицеры» почти без запинки. – Я хотел показать вам, что мы не совсем уж варвары и не держим жен в клетках.
Курвуазье усмехнулся иронии в тоне своего собеседника, но пригубил бренди прежде, чем ответить, и сказал ровным тоном:
– Я ценю ваши слова, адмирал Янаков, но, честно говоря, извиняться надо не передо мной.
Янаков покраснел, но согласился.
– Я понимаю, но и вы должны понять, что мы еще только ощупью ищем, как себя вести. По грейсонскому обычаю для меня чрезвычайно неприлично пригласить к себе домой любую женщину без ее защитника. – Когда Курвуазье вопросительно приподнял бровь, Янаков покраснел еще сильнее. – Конечно, я понимаю, что у ваших женщин нет «защитников» в том смысле, в каком они есть у наших. С другой стороны, мне приходится учитывать, как мои люди – мои подчиненные и делегаты Палаты – отреагируют, если я радикально нарушу обычай. Не только на мое собственное поведение, но и на поведение ваших людей, если они примут приглашение. Так что я пригласил вас, поскольку в каком-то смысле вы защитник всех ваших женщин-офицеров.
– Понятно. – Курвуазье сделал еще глоток бренди. – Я ценю ваш жест и буду рад передать ваше извинение моим офицерам – конечно, в осторожных выражениях.
– Спасибо. – Благодарность и облегчение Янакова были очевидны. – На этой планете есть люди, которые противятся любой мысли о союзе с Мантикорой. Некоторые боятся потока идей извне, другие считают, что такой союз только вызовет обострение враждебности Хевена, а не защитит нас от него. Мы с Протектором Бенджамином не относимся к числу этих людей. Мы слишком хорошо понимаем, что может дать нам союз, и не только в военном отношении. Но тем не менее похоже, что все, что мы делали с вашего прибытия, было неправильно. Это вбило между нами клин, а посол Мастерман поторопился загнать этот клин поглубже. Я глубоко сожалею об этом, и Протектор Бенджамин тоже. Вообще-то он специально попросил меня передать вам его извинения, как личные, так и как главы государства Грейсон.
