она поймала волну, ее уже нельзя было остановить…
Курвуазье был холост и бездетен. Он знал, что вкладывал большую часть себя в студентов Академии отчасти для компенсации, но мало кто из них заставлял его гордиться так, как Хонор. Многие офицеры просто носили форму, а Хонор ею жила. И ей это шло.
Он наблюдал за тем, как она болтает с мужем командира станции «Вулкан», и дивился: куда подевался неуклюжий гардемарин? Курвуазье знал, что она до сих пор не любит приемы и считает себя гадким утенком, но никогда этого не показывает. А когда-нибудь, решил он, Хонор откроет глаза и заметит, что утенок стал лебедем. У пролонга, особенно у его поздних, более эффективных версий, был один недостаток: он растягивал непривлекательные стадии физического развития. А Хонор, признался себе адмирал, девочкой была простовата – по крайней мере, на первый взгляд. У нее всегда были кошачьи рефлексы родной планеты, сила тяжести на которой составляла 1,35
И все это только усложняло его сегодняшнюю задачу. Он хмуро взглянул на свой бокал, потом на часы и вздохнул. Прием по случаю приемки «Бесстрашного» комиссией после ремонта удался. Похоже было, что он затянется еще на несколько часов, но у адмирала этого времени не было. Слишком много деталей надо было уладить на Мантикоре, а значит, ему придется увести Хонор от гостей – хотя вряд ли ее это так уж огорчит.
Адмирал начал неторопливо пробираться сквозь толпу, и Хонор повернулась к нему, словно чувствуя внутренним радаром его приближение. Курвуазье был немногим выше ее матери, так что он улыбнулся ей снизу вверх.
– Ничего себе вечеринка, капитан, – сказал он, и она кисло поморщилась в ответ.
– Да уж, сэр. А главное – шумная.
– Это точно. – Курвуазье огляделся по сторонам, потом снова посмотрел на Хонор. – Через час мне придется вылететь шаттлом на «Гефест», но прежде, чем я улечу, нам надо поговорить. Ты можешь оторваться от гостей, Хонор?
Она прищурилась, слыша необычную серьезность в его тоне, и тоже оглядела переполненную кают- компанию.
– Мне бы не следовало… – проговорила она с явственной тоской в голосе.
Курвуазье наблюдал, подавив ухмылку, как искушение в ней борется с чувством долга. Силы были неравные, особенно если учесть, что к искушению присоединилось любопытство. Наконец Хонор приняла решение и сжала губы. Она подняла руку, и, словно по мановению палочки волшебника, из толпы возник старший стюард Джеймс МакГиннес.
– Мак, не проводишь адмирала Курвуазье в мою дневную каюту? – Она говорила негромко, чтобы ее голос не прорвался сквозь шум толпы.
– Разумеется, мэм, – ответил стюард.
– Спасибо. – Она снова посмотрела на Курвуазье. – Я подойду, как только отыщу Энди и свалю на него обязанности хозяина, сэр.
– Благодарю, капитан. Я вам очень признателен.
– И я вам тоже, сэр, – призналась она с улыбкой. – И я тоже.
Люк тихо открылся, и Курвуазье повернулся от иллюминатора навстречу вошедшей Хонор.
– Я знаю, ты не любишь приемов, Хонор, – сказал он, – но сегодняшний вполне удался, и мне жаль, что я тебя от него оторвал.
– По тому, как идут дела, я еще вполне успею вернуться, сэр. – Она покачала головой. – И вообще, я половину этих людей не знаю! Гостей с планеты оказалось куда больше, чем я рассчитывала.
– Конечно, больше, – сказал Курвуазье. – Ты их соотечественница, и они тобой гордятся.
Хонор отмахнулась от комплимента, но лицо ее вспыхнуло.
– Пора тебе перестать краснеть, Хонор, – сурово сказал ее старый учитель. – Скромность, конечно, добродетель, но после станции «Василиск» тебе не уйти от общего внимания.
– Мне просто повезло, – запротестовала она.
– Конечно-конечно, просто повезло, – согласился адмирал настолько охотно, что Хонор взглянула на него с некоторым недовольством. Потом он улыбнулся, и она тоже усмехнулась тому, как легко поймалась на его наживку. – Серьезно, если я еще не упоминал – мы все тобой гордимся.
– Спасибо, – ответила она негромко. – Такая оценка от вас много для меня значит.
– Правда? – Он криво усмехнулся, глядя на золотые кольца, охватывавшие рукав его черной, как космос, формы. – Знаешь, а мне будет не хватать мундира, – вздохнул он.
– Это же временно, сэр. Долго они вас на суше не продержат. Я вообще не понимаю, – нахмурилась Хонор, – зачем вы понадобились министерству иностранных дел.
– А что, – он взглянул на нее искоса, – думаешь, старому хрычу вроде меня нельзя доверить дипломатическую миссию?
– Конечно, нет! Я просто хочу сказать, что от вас куда больше пользы на ускоренных тактических курсах, чем на дурацких дипломатических приемах. – Она неодобрительно поморщилась. – Если б у Адмиралтейства была хоть капля здравого смысла, они бы послали министерство иностранных дел куда подальше и дали вам боевую группу, сэр.
– Есть многое на свете и помимо руководства курсом тактики – или даже боевой группой, – возразил адмирал. – Если вникнуть в суть, политика и дипломатия, пожалуй, окажутся важнее… – Хонор фыркнула, и он нахмурился. – Ты не согласна?
– Не люблю я политику, адмирал, – сказала она откровенно. – Как только с ней связываешься, все становится туманно и запутано. Это политики виноваты в неразберихе на станции «Василиск», и это из-за них чуть не погибла вся моя команда. – Она покачала головой. – Нет, сэр. Я не люблю политику, не понимаю ее, да и не хочу понимать.
– Тогда вам самое время переменить мнение, капитан. – В голосе Курвуазье почувствовалась неожиданная резкость. Харрингтон только моргнула от удивления, а на плече у нее Нимиц поднял голову, уставившись зелеными глазами на невысокого пухлощекого адмирала. – Хонор, твоя личная жизнь – это твое дело, но ни один капитан на службе Ее Величества не может позволить себе девственности в политике, а особенно в дипломатии.
Она покраснела еще жарче, но невольно выпрямила плечи, как в Академии, когда Курвуазье, тогда еще капитан, произносил свой окончательный приговор. Они далеко ушли от острова Саганами, но некоторые вещи, поняла Хонор, не меняются никогда.
– Прошу прощения, сэр, – сказала она подчеркнуто формально. – Я просто хотела сказать, что политиков, похоже, больше заботит личная выгода и создание финансовых империй, чем их основные обязанности.
– Не думаю, что герцог Кромарти согласится с такой характеристикой. Да она ему и не подходит. – Хонор снова открыла было рот, но Курвуазье мягко прервал ее движением руки. – Да, я знаю, что ты не имела в виду премьер-министра. И после того, что случилось с твоим последним кораблем, я вполне понимаю твою реакцию. Но в настоящий момент, Хонор, дипломатия абсолютно необходима для выживания королевства. Поэтому я и согласился на предложение министерства иностранных дел, когда им понадобилось послать человека на звезду Ельцина.
– Я понимаю, сэр. Во мне, наверное, слегка чувствуется обида.
– Слегка, – улыбнулся Курвуазье.
– И даже больше, чем слегка. Но я мало имела дела с дипломатией. Мне больше попадались спецы по внутренней политике – такие, знаете, скользкие и увертливые.
– Что ж, оценка, наверное, справедливая. Но это дело намного важнее, поэтому я и хотел с тобой
