уничтожить все его корабли, но где они были раньше? Они были у него за спиной, двигались по его следам, но его приборы заметили бы гиперследы, даже если они только что вышли в нормальное пространство. Конечно, мантикорские экранирующие технологии работают хорошо. Супердредноуты находились в 5,9 световой минуты позади, а мантикорцы доказали в боях у Найтингейла и звезды Тревора, что они способны прятать импеллерные клинья малой мощности от хевенитских приборов даже на небольшом расстоянии – в шесть световых минут. Таким образом, вполне возможно, что они давно были здесь и тайком подбирались поближе, чтобы заманить его в засаду, когда он убегал от Харрингтон после уничтожения боевой группы 14.1. И временной интервал как раз подходящий для того, чтобы Харрингтон послала им сигнал со скоростью света и вызвала их сюда в открытую, когда поняла, что он не собирается уходить.
Все это было возможно… но он в это не верил. Если бы это были настоящие супердредноуты, Харрингтон бы уже ушла. Ей не понадобилось бы приближаться, даже блефуя, потому что одно присутствие этого соединения заставило бы его сбежать. Нет, подумал он с холодной логикой. Крейсера наверняка настоящие, но прикрывают они не настоящие линейные корабли, а электронные модули, которые их имитируют.
Он собрался было сказать это вслух, но остановился. Магнитофоны на флагманской палубе записали все, что он сказал Ле Пику, каждое слово его уверенного объяснения, что он в силах победить выжившие грейсонские линейные корабли. Любая комиссия, проверяющая эти записи, будет знать, что он был прав. Но он сказал все это до того, как Харрингтон пошла ему навстречу. До того, как он точно узнал, что она действительно собирается сражаться, и что, даже одержав победу, он потеряет большинство своих линкоров. А теперь…
– Что это такое, гражданин адмирал? – потребовал ответа Ле Пик.
– Похоже, эскадра мантикорских супердредноутов, гражданин комиссар, – спокойно сказал Тейсман почти помимо своей воли.
– Супердредноутов? – Ле Пик в ужасе вытаращил глаза.–Что… Где… Как они здесь оказались?
– Мантикорская аппаратура лучше обеспечивает скрытность, чем наша, сэр, – ответил Тейсман тем же спокойным бесстрастным голосом и взглянул на экран «Завоевателя», где по-прежнему уменьшалось зеленое пространство. – Возможно, они все время были тут. Судя по нынешним позициям, они были слишком далеко за пределами системы, чтобы встретиться с Харрингтон до того, как она устроила засаду гражданину адмиралу Терстону. Наверное, они хотели поймать нас, если мы побежим прямо к гипергранице по своим следам.
– Но… – Ле Пик сжал зубы и утер пот со лба, яростно моргая, а Тейсман бесстрастно смотрел на него. – Это меняет все дело – разве не так, гражданин адмирал? – сказал наконец комиссар, отчаянно пытаясь сохранить спокойствие. – Даже если вы уничтожите это подразделение, – он показал на приближающиеся корабли Харрингтон, – то вот это, – он указал на новоприбывших, – все равно не позволит нам выполнить оставшуюся часть операции «Кинжал», так ведь?
– Восемь супердредноутов класса «Грифон»? – Тейсман фыркнул. – Да уж конечно, гражданин комиссар!
– Но вы все равно считаете, что сможете уничтожить Харрингтон?
– Я в этом уверен, – твердо сказал Тейсман.
– Но «Кинжал» потом не выполните? – настаивал Ле Пик.
– Нет, с мантикорскими супердредноутами против нас – не получится, – признал Тейсман.
– Понятно.–Ле Пик глубоко вздохнул и внезапно успокоился. – Ну что ж, гражданин адмирал, на меня произвели впечатление ваша решимость и мужество, особенно после имевших здесь место событий, но ваши корабли слишком ценны, чтобы рисковать ими в безнадежном бою. Если мы не сможем выполнить операцию «Кинжал», даже добившись поражения Харрингтон, то потери, которые мы при этом понесем, будут неоправданны. От имени Комитета Общественного Спасения приказываю вам повернуть.
Тейсман снова взглянул на экран. Зеленый конус окончательно сойдет на нет только через две минуты, отметил он, и на лице его появилось упрямое выражение.
– Гражданин комиссар, даже если мы потеряем все линкоры оперативной группы, потеря Альянсом четырех супердредноутов будет…
– Я восхищен вашей решимостью, – сказал Ле Пик значительно тверже, – но дело не в одних линкорах. Есть еще транспортники, и грузовики, и подразделения прикрытия. – Комиссар покачал головой. – Нет, гражданин адмирал. Мы проиграли – не по вашей вине, но проиграли, – так давайте не расходовать зря оставшиеся силы. Уходим – это приказ.
– Как скажете, гражданин комиссар. – Тейсман вздохнул и с явной неохотой повернулся к начальнику оперотдела. – Ты слышала гражданина комиссара, Меган. Разворачиваемся влево и максимум ускорения.
– Есть, гражданин адмирал!
Хатауэй умудрилась не выдать своего облегчения, но, пока Ле Пик не видел, бросила на адмирала восхищенный взгляд. Тейсман отвернулся, скрывая легкую улыбку.
«Вы снова выиграли, миледи, – подумал он, мысленно обращаясь к идущим на него поврежденным супердредноутам. – Я все равно мог бы вас уничтожить, и мы оба это знаем, но я не так стремлюсь к смерти, как вы. До следующего раза, леди Харрингтон».
– Они уходят! – воскликнул Бэгвелл. – Они уходят, миледи!
– Правда?
Хонор откинулась на спинку кресла и глубоко вздохнула от облегчения. Она не ждала, что ее блеф сработает, но жаловаться не собиралась. Поглядев на экран связи с капитаном Ю, она сказала:
– Похоже, Альфредо, войны действительно ведут люди.
– Несомненно, миледи, – улыбнулся Ю, – и не все из них хорошо играют в покер.
– Вы знали, – тихо сказал Бэгвелл. Хонор повернулась к нему, и у начальника оперотдела засияли глаза.
– Вы знали, что они повернут, миледи!
Хонор хотела было ответить, потом покачала головой. Не надо разрушать его веру, решила она и встала. Она взяла Нимица на руки и подошла к главному экрану осторожными шагами, помня, что колени по-прежнему абсолютно ненадежны. На экране было видно, что хевы мчатся к гипергранице под прямым углом к первоначальному курсу, а Марк Брентуорт и «Курвуазье» разворачиваются, имитируя преследование, хотя им явно не догнать противника. Она знала, что Марк сумеет четко сменить обманные модули так, чтобы никто не заметил, а при восьми СД на хвосте хевы не вернутся.
Несмотря на все усилия, колени вдруг стали подгибаться, и Хонор на несколько секунд оперлась рукой о монитор, а потом снова заставила себя выпрямиться.
– Я пойду к себе, Мерседес, – сказала она.
– Конечно, миледи. Если надо, мы вас вызовем, – тихо ответила начальник штаба.
Хонор благодарно кивнула в ответ и пошла к лифту. За ней молча последовал Саймон Маттингли.
Она чувствовала на себе восхищенные взгляды штаба. Ей не нравилось обманывать их, не признавшись, как она была напугана, но Хонор промолчала – таковы уж правила игры.
Она вошла в лифт и умудрилась продержаться прямо, пока дверь не закрылась. Потом она тяжело оперлась на переборку. Саймон стоял рядом, готовый подхватить ее, если понадобится, и она ощущала одну только благодарность за его внимание, не замутненную стыдом или раздражением.
Лифт остановился, и каким-то образом она сумела добраться до каюты. Маттингли занял свое место у люка, а она проковыляла через кабину к огромной удобной кушетке и плюхнулась на нее, прижимая Нимица к себе.
Пару минут, подумала она вяло. Я только пару минут здесь посижу, пару минут.
Через пять минут в каюту беззвучно зашел Джеймс МакГиннес, и адмирал леди дама Хонор Харрингтон даже не пошевелилась, когда он уложил ее поудобнее и подсунул подушку под голову.
Эпилог
