Почерк Зверя (СИ)

Она почти смогла удивиться произошедшей с миром метаморфозе. Почти…

Ночь выдалась непривычно длинной — а может, лишь показалась такой. Просто в тот момент, когда она ждала рассвета, солнце не встало из-за горизонта, и небо ни на йоту не посветлело — хотя время уже пришло.

Дорога, петляя, поднялась на пригорок, и затейливой змейкой заструилась в низину. Добравшись до самого верха, странница остановилась, ее взгляд был прикован к невозможной здесь картине.

У подножия холма, футах в двухстах от дороги, горел костер. У костра сидел человек.

В глубине сознания пробудилось забытое уже чувство любопытства. Она не ведала страха, просто не понимая, что чего-то надо бояться, да и вообще не осознавая существование такого понятия, как страх. Потому странница спокойно пошла вниз, сойдя с дороги, и идя напрямую к костру.

Ему на вид было лет тридцать, может, чуть больше. Длинные каштановые волосы стянуты в перехваченный шнурком хвост, кое-где темные пряди прорежены сединой. Чуть раскосые умные глаза смотрят с какой-то затаенной печалью, и почти неодобрением.

— Что же ты делаешь, котенок? — грустно проговорил он, окинув странницу долгим пронзительным взглядом.

— Я? Иду, — не удивилась та. — А что?

— Куда ты идешь? Зачем? Ты никогда не задавала себе такого вопроса? Кто ты, и зачем ты? Для чего — ты? — он поднял голову, вглядываясь в лицо собеседницы.

— Не задавала. А зачем? Я же просто иду. Позволишь посидеть у огня?

Он тяжело вздохнул.

— Садись.

— Поговори со мной, — вдруг попросила она, с интересом изучая человека.

— О чем?

— Не знаю. О чем-нибудь. Ты же все знаешь, не так ли?

— Не совсем так, но близко. Ты угадала, или все же не потеряла способности видеть то, что есть на самом деле?

— О какой способности ты говоришь? Я не понимаю.

— Ты совсем ничего не помнишь, — он грустно покачал головой. — А я надеялся, ты серьезно обещала мне в свое время, что понимаешь, на что соглашаешься, и не отступишься, что бы ни случилось. Выходит, ты лгала мне?

— Я никогда не лгу! — возмутилась странница.

— А как еще назвать невыполнение обещаний?

— Разве я тебе что-то обещала?

— Да! Ты обещала мне, что будешь жить! — в его глазах мелькнуло что-то, отдаленно напоминающее помесь злости с досадой, и обидой на самого себя. — Как ты думаешь, для чего ты существуешь? — проговорил он, чуть снизив тон.

— Не знаю. Ни для чего. Просто, чтобы идти. Ты странный, и говоришь странные вещи… Кто ты? Зачем ты создан?

Он на миг опешил — явно не ждал, что она задаст те же вопросы.

— Я человек. Создан для того, чтобы творить. Как твое имя?

— У меня нет имени. Я просто странница. Я иду — вот и все.

— Не бывает 'вот и все'.

— Но я-то бываю? А я просто иду.

— У тебя непробиваемая логика, — тяжело вздохнул он.

— Может быть. А как тебя зовут?

Он ответил не сразу. Долго молчал, глядя в пламя костра, потом повернулся к ней.

— Меня зовут Раадан.

И мир вокруг взорвался мириадами осколков, не оставив ничего от идеально правильных лесов, холмов, полей, рек, озер, облаков…

Арна, глухо вскрикнув, упала на колени. Из ее глаз потоком хлынули слезы. Но спустя буквально несколько секунд сильные руки обхватили ее за плечи, вынуждая подняться на ноги, и сжали в объятиях.

— Ну что ты, маленькая… не плачь… — тихо шептал Раадан сотрясающейся в рыданиях девушке. Та вцепилась в него со всех сил, чуть не порвав рубашку, и, казалось, не было во всех мирах и вселенных той силы, что способна была разжать эти пальцы. — Не плачь, хорошая моя, не плачь… Все же в порядке, все хорошо… не плачь…

— Я не «хорошая»… Ты же знаешь, ты все знаешь… Я убийца… хуже того, я убила при помощи силы Искоренителя человека, который не подлежал такому уничтожению… Я не справилась… Я…

— Арна, — голос Творца прозвучал неожиданно звонко и холодно. Танаа вскинула голову, испуганно глядя ему в глаза — как и при их первой встрече, она почти что видела . — Я тебя прошу, успокойся. Слезы тебе сейчас не помогут, поверь мне. Соберись, отбрось эмоции, и просто выслушай меня. Ты должна воспринять то, что я тебе скажу, холодным и трезвым рассудком, иначе нам с тобой не удастся преодолеть стоящие в твоем сознании блоки.

— Какие блоки?

— Сейчас я расскажу. Но сперва ты должна полностью отбросить все чувства. Тебе поможет только холодный разум и чистая, незамутненная эмоциями логика, — с нажимом проговорил Раадан, ни на миг не отводя взгляда. В его серых глазах Арна видела это холодное, расчетливое спокойствие.

Глубоко вдохнув, Танаа заставила себя погрузиться в состояние, близкое к медитации, направленной на самоанализ.

Нет эмоций — есть разум. Нет страхов — есть воля. Нет страданий — есть испытания. Нет вины — есть Долг.

Волна коснулась сознания, омыла его свежестью раннего утра, холодной водой лесного источника, кольцом сжалась вокруг яркого, пульсирующего комка чувств, и накрыла его полностью, сковав льдом.

Арна открыла глаза. Ее взгляд стал спокойным, трезвым, в нем не осталось даже тени всего того, что она испытывала несколько минут назад.

Девушка начала быстро анализировать все собственные ощущения с того момента, как ее Сила оборвала жизнь Птицы. Словно бы просмотрев эти события со стороны, она, наконец, заметила, где все начинало идти неправильно .

Танаа не стала бы так убиваться, если бы она уничтожила проклятого лорда, например, мечом. Или если бы проломила ему голову посохом. Или застрелила из лука. Или просто свернула бы шею руками. Нет, проблема была в том, что она убила, использовав силу Искоренителя. Эта боль, это чувство вины, это желание уничтожить себя, как воплощенное преступление — было искусственным, навязанным.

— Я вижу, ты поняла, в чем проблема? — поинтересовался Раадан, посмотрев ей в глаза. Арна кивнула. — Если хочешь, я могу объяснить тебе, в чем дело.

— Объясни. Я хочу понять.

— Сперва скажи мне, почему и зачем ты хочешь это понять, — усмехнулся демиург.

Она задумалась буквально на несколько секунд.

— Если это мое желание умереть — неестественного происхождения, то есть несколько возможных объяснений этого. Первое — какая-то лично моя психологическая проблема. Второе — это чье-то вмешательство, призванное меня убить. Третье — это как-то связано с моим даром, и является его неотъемлемой частью. Четвертое — это просто общий шок от первого убийства — ведь до сих пор я никогда не обрывала ничьей жизни в бою или как-то еще, только уничтожала Силой тех, кого следовало уничтожить. Но в любом случае, сейчас это убивает меня, а умирать я, объективно говоря, не хочу — не с чего. У меня есть друзья и брат, я еще молода, я хочу любить. И, что самое главное — у меня есть долг. Ты ведь понимаешь, что сейчас я помню нашу первую встречу и наш тогда разговор… Так вот, в зависимости от того, какая именно причина имеет место быть, становится примерно понятно, как с этим бороться. В первом случае необходимо найти первопричину моей психологической проблемы, и тогда можно будет понять, как с ней бороться, во втором — разобраться, кто и каким именно способом пытается довести меня до самоубийства, и каким-либо способом нейтрализовать это воздействие. Что делать в третьем случае я